— Привал! — прервал мои размышления долгожданный приказ Грека.

Никто даже не подумал, скинув осточертевшие до нервной дрожи рюкзаки, тут же повалиться на травку. Или кинуться к весело журчащему ручейку, который поражал своей прозрачностью и на его дне были видны каждый камешек или даже песчинка. Чтобы вылить из фляжки остатки нагревшейся и неприятно отдающей привкусом металла воды, терпеливо сполоснуть фляжку раз-другой, слушая веселое бульканье из горлышка, и уже только потом пить ее неторопливыми глотками. И тем более никому в голову не пришло припасть к воде губами, упираясь руками в берег, чувствуя, как впивается галька в кожу ладоней.

— Это самое глупое, что можно придумать, — объяснял учивший меня азам выживания Гудрон. — В таком положении ты ничего не видишь вокруг, обе твои руки заняты, а возле самых твоих ушей шумит вода. Когда речь идет о собственной безопасности, мелочей быть не должно. Даже в том случае, когда всего-то нужно утолить жажду.

— А как следует поступать?

— Садишься на корточки, оружие в одной руке наготове, другую сложил ковшиком и черпаешь им, черпаешь. Ну и смотришь и слушаешь конечно же. А если есть ветерок, пусть даже слабенький, стараешься держаться к нему спиной. Когда наполняешь фляжку, производишь такие же действия.

— А это еще зачем? Спиной к ветру?

— Повадки у местных хищников такие же, что и у земных. Какая у них задача? Правильно, завалить дичь, а затем ее схарчить, не получив при этом ни единой царапины — оно им надо? И потому подкрадываться к тебе они будут таким образом, чтобы ветер все время дул в их сторону. Им же невдомек, что нюхать толком мы давным-давно разучились. Затем и держишься спиной к ветру, ведь так больше шансов зверя увидеть.

Так что даже рюкзаки мы скидывали с себя по очереди, в то время как другие подстраховывали с оружием. И также по очереди шли к воде, если она оказывалась поблизости.

Через некоторое время любой наш привал выглядел примерно так. Сваленные в кучу рюкзаки и присевшие вокруг нее по кругу люди, где каждый контролировал свой сектор. По левую руку от меня всегда сидела Светлана. По правую — обычно Слава Проф. Именно с ним у меня сложились наиболее близкие отношения. Наверное, в связи с тем, что у нас со Славой была наименьшая разница в возрасте.

«Нет, самые близкие у меня со Светой, — усмехнулся я. — Куда уж ближе!»

— Что, Теоретик, все улыбаешься? — обратил на меня внимание Гудрон. — А ну-ка, попробуй еще разок!

Каждый раз после его просьбы я послушно лез в кармашек разгрузки, чтобы извлечь из него жадр. После чего сжать его в кулаке и в очередной раз убедиться: дар ко мне не вернулся. Такая процедура в последнее время стала настолько привычной, что все мои действия были доведены до автоматизма. Достал его, некоторое время подержал, отрицательно мотнул головой и положил обратно. Привычен был и огорченный вздох самого Гудрона, которым все всегда и заканчивалось.

Привалы в середине дня — время немного расслабиться, пытаясь набраться сил перед ходьбой теперь уже до самого вечера. Ну и перекусить заодно. Справедливости ради, шагать мы будем не до самой темноты и наверняка остановимся на ночлег задолго до того, как начнет смеркаться. Это по известному маршруту дневные переходы от одной безопасной стоянки к следующей диктуют темп ходьбы. Некоторые из них расположены друг от друга довольно близко. Иные — так далеко, что привалов не получается. Бывает, чтобы успеть до наступления темноты, и рысью приходится ускоряться.