Князь придержал коня, оглянувшись на повороте:

— Ах, какая все же красота вокруг, а, душа моя? Все эти березки, осины…

— Это пинии, — бдительный де Ривера — вот сволочуга! — осадил лошадь, едва только Аманда нагнала князя.

— Ну вот, — широко улыбнулся Егор. — Я же и говорю — сосны. У нас привал когда будет?

Красавчик поднял брови:

— Вы уже устали, мой сеньор?

— Да нет, — Вожников пригладил волосы, — просто уж больно кругом красиво.

— И мне нравится, — еще более открыто, чем князь, заулыбалась девушка. Открыто и, можно сказать, с некоторым вызовом и таким блеском в глазах, от которого, фигурально выражаясь, сорвало бы крышу у любого. Но только не у Алонсо де Риверы! Тот даже бровью не повел: не действовали на него ни обворожительная девичья улыбка, ни обещающие неземное блаженство глаза, ни то, как юная ведьма уселась в седле, заложив ногу на ногу.

Наверное, сей достойнейший кабальеро придерживался нетрадиционной сексуальной ориентации, а скорее всего, Аманда просто была не в его вкусе, что, в общем-то, и не удивительно, учитывая средневековый идеал красоты — бледное вытянутое лицо, высокий, едва ли не с залысинами лоб, округлый живот — намек на перманентную беременность… Это для Егора Вожникова, предпринимателя, продвинутого интернет-пользователя и прочее, Аманда — супермодель, пусть даже и с маленькой грудью, а для средневекового человека (для мусульманина в особенности) — просто до безобразия тощая, никому не нужная шмара. Дворняжка, щенок.

— А вон там, — восхищенно присвистнув, князь показал рукой. — Похоже, голубые ели.

— Да не ели это. Пинии! — скрывая раздражение, заметил де Ривера. — А рядом вообще орешник.

Бдительный страж обернулся, и в этот момент Вожников подмигнул своей спутнице, еще раз кивнув на орешник. Очень хороший орешник, густой, да рядом еще и ракиты, можжевельник, дрок. И небольшое, усыпанное камнями ущелье — лошадям ни за что не пройти.

Все обязательно получится! Главное — решиться.

— Так привала не будет?

— Не сейчас, мой сеньор. Я скажу когда.

Махнув рукой, красавчик повернул лошадь и унесся вперед, заняв свое место во главе отряда. Его молчаливые воины окружили пленников, но князь успел переглянуться с Амандой и по ее глазам понял: девушка все сообразила. Да и мудрено не сообразить, не полная же дура!

Итак, орешник…

Заросли приближались, и копыта коней скользили по склону — как и предполагал Егор, с хорошей, «римской» дороги они все же свернули, углубляясь в какую-то глухую и пустынную местность — вокруг не было видно ни деревень, ни пастушеских хижин, ни даже шалашика — одно каменистое русло руки, уже лишенное влаги, но еще не потрескавшееся от иссушающих лучей летнего солнца. Как бы не застрять там, не увязнуть на потеху погоне. Вот будет номер!

Но нет, не должны увязнуть: вон и птица сидит, и волчьи следы…

Ну, похоже, пора!

Придержав коня, Егор обернулся, встретившись взглядом с Амандой, в сверкающих глазах которой неожиданно для себя прочел что-то такое, что никак не вязалось с придуманным им только что планом, вроде и неплохим… но и не особо хорошим, а из тех, что используют за неимением лучшего.