— Можете располагаться в гостевом доме, друзья, — радушно встретил у самых ворот новых пилигримов послушник — молодой краснощекий парень, косая сажень в плечах. — Ни за что платить не надо, трапеза тоже бесплатная, только обратите внимание: здесь везде кружки для подаяний висят, так что — уж сколько сможете. А вот с Моренетой придется пару дней обождать — притвор пока закрыт, в часовне кое-что обвалилось, ремонт идет. Нет, нет, помогать не надо, мы сами справимся. Да не расстраивайтесь, попадете к Смуглянке, народу-то сейчас мало, все-таки вторник. А вот в субботу и в воскресенье было не протолкнуться, а очередь к Смуглянке растянулась почти до самых гор!

Поведав все это, словоохотливый послушник учтиво поклонился и, кашлянув, кивнул на привешенную к стене кружку, на самом дне которой уже поблескивало несколько монет:

— Вам сюда сначала, а потом — в гостевой дом и, если хотите, в трапезную. Да! И скоро начнется вечерня. А рядом с трапезной у нас еще и лавка имеется, вы можете там кое-какие святые вещи купить — облатки, свечки, распятия… в общем, зайдете, увидите все сами.

— Хорошо, мы так и сделаем, лишь бы ремонт не затянулся, — пригладив усы, заверил доблестный капитан Гильермо Ньеза и, обернувшись к своим спутникам, махнул рукой: — Пошли!

Как и уговаривались, за ним потянулись все, кроме князя и быстро крестившейся Аманды — девчонка выпрашивала у Мадонны прощения за то, что явилась сюда в мужском платье. Так ведь никакого другого у нее нынче и не имелось, в горах портных нет! Еще по пути Егор посоветовался на эту тему с Гильермо, и славный капитан, подумав, решил, что в таком случае уж лучше будет Аманде притвориться мальчиком, а уж потом покаяться да исполнить суровую епитимью — а что еще делать-то?

Девчонка, кстати, по этому поводу сильно переживала и постоянно молилась, вот как и сейчас — даже на колени упала прямо посреди двора, и проходящий мимо осанистый прелат в рясе осенил ее крестным знамением:

— Усердно молишься, вьюнош! То похвально есть.

Вожников и воспользовался этим моментом, живенько подскочил к монаху:

— Благословите, святой отче!

Перекрестив и его, клирик направился дальше, в трапезную, да князь перехватил его у крыльца:

— Мне бы повидаться с отцом-настоятелем. Есть для него важное сообщение. Очень!

— Вы хорошо знаете латынь, сын мой, — улыбнулся монах. — Только отец-настоятель вряд ли сможет уделить вам внимание — нынче, сами знаете, много неотложных дел. Однако вы можете передать сообщение мне, а я уж — отцу Бенедикту. Не сомневайтесь, сын мой, передам слово в слово, слава Святой Деве, на память не жалуюсь.

— Я бы так и сделал, и с радостью, — молодой человек почтительно поклонился. — Да вот только обещал лично встретиться с отцом аббатом, можно сказать — обет дал. Да ненадолго — лишь только приложиться к длани — и все.

— Ладно, — сдался клирик. — После вечерни отец Бенедикт, может быть, заглянет в трапезную благословить скромный ужин. Там его и ждите.

— Спасибо, святой отец, храни вас Господь!

Располагавшаяся во дворе, слева от церкви, приземистая трапезная предназначалась, как понял князь, только для паломников, как, собственно, и церковь — у монахов для служб имелась своя, монастырская, ведь мирским людям вход в обитель был строго-настрого запрещен, исключение делалось лишь для прохода к Моренете — это уж само собой!