Он все понял. В его глазах тоже взорвалась боль.

— Успокойся. Ни о чем не жалей. Я сделала выбор и поступила бы так снова!

Боль — лишь напоминание нам, что мы еще живы. Я приняла ее, смиренно отдалась физическим страданиям, помня о вспышке совсем иных мучений, когда думала, что потеряла его, моего любимого. Они сожгли бы мою душу. А тело… Тело заживет.

Мы добрались до дома и, наконец-то, легли в постель. Я гладила Горана по волосам, пока он не уснул, обхватив меня руками и ногами. Оставалось лишь замирать от восторга, слушая его равномерное дыхание.

Теперь, когда он не видит моего лица, можно вспомнить о наших малышах, что никогда не родятся. Я спрятала эту боль далеко и глубоко. Буду вынимать ее в те самые темные ночные часы, когда Горан будет спать. Только тогда я позволю слезам течь по щекам и пропитывать подушку. Только тогда смогу прошептать:

— Простите меня, мои крошки. Простите, если сможете…

Теперь оставалось сделать только одно.

— Зачем мы здесь, жизнь моя? — спросил супруг, когда мы подошли к гробнице родоначальницы клана Лилианы.

Я была здесь дважды — когда Горан стал главой клана и когда вышла замуж на Киллиана, безумного маньяка, потомка двух Ангелов Смерти. И вот пришла снова.

— Увидишь. — Моя ладонь погладила его щеку, и он полыхнул глазами, потянувшись за ней. — Идем.

Мы вошли в пещеру, спустились вниз. И вновь по периметру прекрасного, покрытого искусной резьбой зала, под потолком, зажглись крошечные лампадки. На возвышении в центре стояла каменная кровать, на которой возлежала женщина, которая, казалось, просто спит, и ее возлюбленный — смертный, от которого осталась лишь высохшая мумия.

На этот раз кинжала в руках Лилианы не было, она отдала его Горану, несколько лет назад, когда он молил ее спасти меня, умирающую. Но я принесла взамен другой. И тоже буду молить ее о помощи. — Дай мне немного времени, хорошо?

— Конечно, родная.

— Спасибо. — Я закрыла глаза, окружающий мир тут же пропал. А вот и она — Лилиана.

— Здравствуй, Ангел! — женщина лукаво улыбнулась. — Ну, и навела ты шороху недавно!

— Всего лишь немного злоупотребила служебным положением.

— Так, самую малость!

— И намерена просить твоего разрешения на кое-что, чтобы больше не пришлось так издеваться над тканью бытия.

— Знаю, о чем попросишь.

— Когда-то ты сказала, что я напишу свои правила. Позволишь?

Лилиана вгляделась в мои глаза и расхохоталась:

— Умница моя! Не волнуйся, будет, как ты задумала!

Я открыла глаза.

— Ты так улыбалась, любимая! — Горан прижал меня к себе.

— Потому что Лилиана мне разрешила кое-что с тобой сделать.

— Что же?

— Для этого, Драган, тебе придется сначала на мне жениться.

— Ты имеешь в виду?..

— Да, санклитский обряд соединения крови.

— Но тогда ведь… — Он побледнел.

— Именно — что будет с одним, будет и с другим.

— Родная, но тебя нельзя убить. А после этого обряда моя смерть повлечет твою! Ты станешь уязвима!

— Ты обещал сделать все, что я захочу.

— И сделаю. Но ты уверена?

— Ты доверяешь мне?

— Больше, чем самому себе!

— Тогда дай мне руку.

— Весь твой, любимая.

Я сжала его ладонь, сплетя наши пальца в замок, и занесла над кинжалом, который вставила острием вверх в руки Лилианы. Обоюдоострое острие одной стороной разрезало плоть Горана, другой — мою. Кровь стекла в углубление между ладонями Лилианы, забурлила, маленькие красные змейки обвили наши с Драганом запястья и поползли по тыльной стороне рук.