— Да, боюсь, но страх не может заставить меня перестать уважать моего будущего мужа. — Я изо всех сил старалась, чтобы голос не дрожал.

— Что это значит?

— Каждое выбранное тобой платье длиной выше колена.

— Да, у нас носят такие. К тому же, это оптимальная длина, чтобы я смог наконец-то полюбоваться твоими ножками. — Покоритель миров ухмыльнулся.

— А у нас такие не носят.

— Ты не дома. Подчиняйся нашим правилам.

— Я не дома, верно. Но самоуважение мое дома не осталось. Я уважаю право ваших женщин одеваться так, как у вас принято, но следовать этой моде не могу, потому что у нас такое могут надеть лишь шлюхи.

— Здесь об этом никто не знает.

— Но я буду знать. И понимать, что выгляжу недостойно, а значит, оскорбляю и себя, и жениха непотребным поведением.

— Целая отповедь! — он скривился.

— Деметрий, мое поведение — проявление уважения к тебе, а вовсе не наоборот. К тому же, если бы ты позволил мне взять с собой Лию и хоть немного одежды…

— Довольно! — мужчина отступил на шаг и вскинул руку, прерывая меня. — Уже говорил — гардероб тебе предоставят. Так уж и быть, с учетом твоей целомудренности. Но на этом все. Используй ту служанку, что дали. Ты слишком много просишь, Касикандриэра! Одна просьба за другой! И привыкай подчиняться! Пригодится в будущем! — он резко развернулся и ушел, оставив меня в темноте.

Все печали развеялись, когда я вошла в каюту к Лаате. Конечно же, она не лежала в кровати, как полагается порядочной болеющей принцессе, а носилась по комнате, проверяя, что и как работает, а попутно выясняя, насколько растяжимо терпение приставленной к ней служанки. Судя по тому, какой вымотанной та выглядела, ей пришлось несладко.

— Отдохните, я посижу с ней, — девушка с благодарностью посмотрела на меня и быстро ушла — видимо, опасалась, что принцесса может передумать. — Так, егоза, ты почему не в постели? — я уперла руки в талию и воззрилась на сестру, что увлеченно крутила какие-то рычажки на панели.

— Не могу больше лежать, уже задница болит! — она кинула на меня проказливый взгляд. — Хочешь, кое-что покажу? — не дожидаясь ответа, Лаата скомкала бумажку, поколдовала над ней, повернувшись спиной, и бросила ее на пол. Внизу стены ту же открылась маленькая дверца, и оттуда бесшумно выехала какая-то круглая штуковина. — Гляди, ща умора начнется! — девочка толкнула меня острым локтем в бок и захихикала.

Дернув за какую-то тонюсенькую веревочку, она заставила бумажку переместиться как раз в тот момент, когда круглый, как я понимаю, уборщик, подъехал к ней. Замерев на секунду, он поездил взад-вперед, обнаружил добычу в новом месте и направился к ней. Но едва штуковина приблизилась, сестренка провернула тот же фокус. Довольная проказница расхохоталась.

— Не издевайся над беднягой, это тебе не котенок, — я вытащила веревочку из ее рук и позволила уборщику забрать мусор. Тот тут же уполз на место, и дверца закрылась. — Покажи ладони. Не болят? — мой взгляд пробежался по розовой коже с едва различимым шелушением.

— Неа, — Лаата отмахнулась. — Сказали, что теперь я не буду от всего чесаться, никогда, представляешь?