– Советую вам повесить трубку.

Гамаш выполнил требование и повернулся к Мэри Фрейзер:

– Так вы не из КСРБ?

– Вы и в самом деле не понимаете нашего мира, да? Сейчас не время для объяснений.

Она по-прежнему всем своим видом напоминала Мэри Поппинс, вплоть до громадного саквояжа и сладкого выражения на лице.

– Так это вы сделали тот снимок, – сообразил Гамаш. – Джеральда Булла и доктора Кутюра с Джоном Флемингом. Вы были четвертым человеком в Брюсселе.

Он приблизился к ним на расстояние в несколько футов, но ее это не обеспокоило. Мэри Фрейзер знала, что он не вооружен. Арман Гамаш был для нее не опасен.

Она кивнула:

– Вы многое раскопали, месье Гамаш. Я, конечно, была молода. А теперь исправляю старые ошибки. Чертежи, пожалуйста.

Бовуар опустил руку с чертажами.

– Нет, не делайте этого, – взмолился профессор Розенблатт, делая шаг вперед.

Делорм и Фрейзер перевели на него взгляд, и за это мгновение Бовуар завел руку за спину и поднес чертежи к горящему камину.

Делорм поднял пистолет и прицелился, но Гамаш встал между ним и зятем, раскинув в стороны руки.

– Non!

Движение было таким неожиданным и события развивались с такой стремительностью, что Делорм замешкался.

– Вам придется убить нас всех, – сказал Гамаш. – Вы готовы к этому?

– Если вы готовы умереть, то и мы готовы, – заявила Мэри Фрейзер. – Смерть немногих ради блага большинства, вы помните?

– У вас извращенные представления о благе большинства, – рявкнул Бовуар. – Для вашего сведения: вот как выглядит благо большинства!

Он швырнул чертежи в камин, и в этот момент профессор Розенблатт встал перед Гамашем. А у себя за спиной Арман Гамаш услышал, как огонь с воем принялся пожирать чертежи «Проекта „Вавилон“».

– Черт! – воскликнул Делорм.

Он оттолкнул в сторону профессора, пытаясь добраться до чертежей. Но Гамаш и Бовуар схватили его и выбили из руки пистолет.

Все закончилось за несколько секунд – столько понадобилось огню, чтобы сожрать чертежи целиком. Бовуар держал Делорма, а Гамаш обшаривал взглядом зал.

Мэри Фрейзер сделала было шаг-другой вперед, но остановилась, увидев, что опоздала. Теперь она смотрела на профессора Розенблатта, который нагнулся и поднял пистолет.

Гамаш тоже повернулся к нему, и тут наступила пауза. Длиной в дыхание, она, казалось, продолжалась вечно, и все это время ученый держал оружие и смотрел на них. А они – на него.

Наконец он протянул пистолет Гамашу.

– Ну вот все и кончилось, – сказал Габри, входя в зал из кухни. – Почти все новости – об этой треклятой пушке.

Он остановился, и Оливье, шедший следом, наткнулся на него и уже хотел сказать что-то, но тут увидел, что творится в бистро.

Мэри Фрейзер посмотрела на них и повернулась к Гамашу. Лицо ее побледнело, она тряслась от ярости.

– Вы и представить себе не можете, что натворили.

Она перевела взгляд на Бовуара, потом на пожилого ученого.

– Габри прав, – сказал Бовуар. – Все кончилось.

Он отпустил Делорма и подтолкнул его к Мэри Фрейзер.

– Ты дурак, – сказала Мэри Фрейзер. – Ничего не кончилось. Все только начинается.

– Вы не хотите их задержать? – спросил Розенблатт, глядя на агентов КСРБ, спешащих к двери.