Саму же Ивану, в сопровождении своих телохранителей предстояло разобраться с переездом мастерской. Запланировано это было еще с зимы, и с купцом Авдеем Гордеевичем оговорено заранее. Тот должен был предоставить суда, и обеспечить переброску всего оборудования мастерских. Хм. Или все же, по местным меркам, завода. Разумеется, той его части, которую вообще можно было переправить. Все нетранспортабельное подлежало вдумчивому и тщательному уничтожению. По всему выходило, что неслабый такой караван получится.

Кузьма так же не терял времени даром. За прошедшие месяцы он должен был провести вдумчивую работу по подготовке переезда рабочих. Что не говори, но оставлять в Москве готовые кадры, Иван не собирался. И причина тут двояка. Нет, деньги тут ни при чем. В конце-концов одна только выделка железа должна была принести полную мошну.

Во-первых, имея рабочих и станки, он уже к следующей весне мог возобновить производство. Плевать, что не Москва. В этом плане где-то даже и выгоднее, потому как тут и Литва со Швецией под боком, и выход на Балтику имеется. Но главное, это было одной из основных составляющих его плана.

Во-вторых, умных и прозорливых людей в этом мире хватает. Мало того, нет недостатка и в гениях. Остается только к какой-нибудь неглупой голове добавить квалифицированного рабочего. И тога, воссоздание того или иного станка, это только вопрос времени. Как и производственного процесса. А там, по образцу и подобию. Словом, могло получиться, ну о-очень занятно. Иван был готов лишиться секрета выделки железа. Но он пока не желал терять преимущество, предоставляемое правильно организованным производством.

До устья небольшой речки, на берегу которой и находилось подворье Ивана добежали уже в сумерках. Причем, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание необычностью лодки, пересели на весла. Скорость значительно упала, и уж тем более, когда двинулись вверх по течению. Так что, до места добрались уже в темноте.

Григорий и Игорь тут же поспешили в отчие дома. Иван выделил им на побывку только пару дней. Да и то, велел лишний раз не отсвечивать. Мало ли доброхотов вокруг. Иди потом опять из узилища вызволяй. Мало ли, что по делу Карпова они проходили как свидетели. Зато теперь они вполне себе реальные дезертиры, за что в лучшем случае грозит каторга, а то глядишь и на плаху угодишь.

— Ну слава тебе, Господи, — истово перекрестился Миронов, встречая Ивана на пристани.

— Не ждал, Серафим? — Весело поинтересовался Иван у своего кабального.

— Здрав будь, Иван Архипович.

— И тебе поздорову. Как у вас тут дела-то? — Крепко пожимая заскорузлую, крепкую ладонь мужика, поинтересовался Иван.

— Так, хороши дела. Грех жаловаться. Заказов столько, что и переезжать никуда не надо.

— Ну, надо, не надо, а придется, — остудил его Иван, наблюдая за тем, как настроение мужика ухнуло вниз.

Ага. Надеялся выходит, что чаша сия его минет. А оно вона как. Не минула. Правда, не сказать, что его облик походит на полную безнадегу. В смысле, тот вроде как сомневается в реальности переезда.

— Серафим, а скажи-ка мне друг ситный, такой настрой на переезд только у тебя, или и остальные не спешат вязать узлы?