Поняв, что ничего с ним не сделаю, я перестал защищаться и начал лупить его, что было дури. Мы попадали друг другу по предплечьям, лицу, голове. Пару раз я пробил Кириллу в туловище: один раз рукой, второй — коленом. В мозгу звенело, перед глазами расплывались круги.

Кирилл попытался войти в клинч, зажав мою шею — я вырвался. Тогда он обхватил меня за пояс и швырнул через себя. Я даже сообразить ничего не успел, как уткнулся башкой в пол. Если бы не сеть, наверняка бы шею сломал. Я резво вскочил. Кирилл, проводя бросок, тоже шлёпнулся на маты и едва поднялся, как тут же получил живот коленом, а потом — кулаком в челюсть.

Воспользовавшись заминкой, я снова двинул Кирилла ногой в живот и попытался достать правым хуком. Кирилл перехватил мой кулак и вывернул руку. Боли я не чувствовал — только неприятное ощущение, поэтому вывернулся и стал колотить соперника свободным кулаком по лицу.

Поняв, что руку мне не сломать, Кирилл разорвал дистанцию и тут же прошёл мне в ноги. Я оказался на матах — противник сверху. Кулаки заработали мне по лицу, но я схватил соперника за шею и сдавил крепко, как мог, напрягая все силы и концентрируя в нитях рук ещё больше энергии.

Кирилл несколько раз ударил меня в нос, а потом принялся разжимать мои пальцы. Я распрямил руки. Здоровяк, как ни пытался, ничего не мог сделать. Пусть он обладал лучшей техникой, но моя фибральная сеть оказалась крепче. У Кирилла не получалось меня сломить, хоть руки его были черны от нитей.

Я всё же разжал одну руку, но только для того, чтобы треснуть основанием ладони Кириллу по лицу. Десяток таких ударов, и мой противник растерялся, обмяк. Я с лёгкостью отшвырнул его и сам взгромоздился сверху, придавив коленом к полу. Теперь уже я молотил кулаками ему по лицу, а Кирилл безуспешно пытался защищаться. Он слабел — я это чувствовал, но не останавливался.

— Сдавайся! — крикнул я, видя, как рвутся нити на лице соперника. Но он извивался, пытаясь меня скинуть. Не желал признавать поражение.

— Сдавайся! — крикнул я во второй раз, когда увидел кровь на его лице. Занёс кулак и замер, понимая, что если опущу руку ещё раз, то просто-напросто проломлю Кириллу голову.

— Сдаюсь, — прохрипел он, поняв безнадёжность ситуации. — Достаточно.

Я отошёл к скамье и вытер руки о полотенце. Костяшки пальцев были в крови. Кириллу помогли подняться. Он, шатаясь, тоже направился к скамье, тоже взял полотенце и, усевшись, приложил его к лицу.

У меня в мозгу так и отпечаталась картина: здоровый белобрысый бугай понуро сидит на лавке, прижимая к физиономии окровавленное полотенце. Наверное, поражение для него самого стало шоком. Он занял третье место на состязаниях и огрёб от слабака, который, как все считали, ни разу в жизни не дрался.

— Вот это да! — восхитился Артемий. — Ты где так махаться научился?

— Где научился? Да нигде. Я и драться-то толком не умею, — ответил я. — Просто сил немного поприбавилось.

— Немного? — усмехнулся Федот. — У тебя какая была ступень? Седьмая или восьмая? А у Кирюхи — пятая. И ты его на лопатки уложил. Ну и обдурил же ты нас всех.