Пощелкай, дядя Дрог…
— Не делай этого, командир!..
Крик вырвался из пересохшего горла, помимо воли Андрея, — это был не подвластный разуму порыв, — кричала душа, безотчетливо поверившая в наваждение странного сна.
Рука Доминика дрогнула, остановилась на коротком взмахе.
Он повернул голову, недоброжелательно посмотрев на Лозина.
— Очнулся?
— Не убивай его, командир!
В голосе Андрея звучала не мольба — короткий вскрик прозвучал как приказ, и Ван Хеллен откровенно опешил, непроизвольно опустив руку.
— Ты рехнулся? На что нам Чужой? — Доминик не понимал, откуда в голосе Лозина взялись эти властные, подействовавшие на него нотки.
Он не Чужой!.. — рвался из глубин сознания Андрея немой крик, но губы не шевельнулись, рассудок, болезненно оценивающий двойственность ситуации, подсказывал: еще секунда, и все встанет на свои места, удивление, остановившее руку Ван Хеллена, пройдет, и все кончится с коротким взмахом ножа.
Если он не до конца верил самому себе, то как объяснить остальным произошедшее с ним превращение? Подсознание, интуиция — неубедительные доводы для Доминика. Командир жил по своим понятиям, сообразуясь с личным опытом, который подсказывал, что пожар внизу уже пошел на убыль, с минуты на минуту слабый ветер смежного сектора выгонит дым из обуглившихся помещений, и автоматика откроет аварийный шлюз, за которым их ожидают сонмища ксенобианских бойцов.
Оставлять в живых разумную особь врага, способную корректировать действия своих сородичей одним только запахом, было как минимум глупо, поэтому намерениями Ван Хеллена руководила не кровожадность, а жестокий, здравый смысл борьбы за существование.
Гордиев узел.
Взмах ножа разрубит его.
Какова истинная ценность внезапных воспоминаний, так некстати прорвавшихся из глубин подсознания?
Имеют ли они отношение к настоящему?
Андрею казалось, что голова сейчас лопнет от напряжения, — ситуация казалась безвыходной, по крайней мере для него.
Душа требовала одного, разум внезапно замолчал, а рука Ван Хеллена вновь начала подниматься
Пощелкай, дядя Дрог…
Из пересохшего горла Андрея вдруг вырвался невероятный для человека звук.
Ксенобианин дернулся, словно его ударило током.
Голова ксеноморфа медленно повернулась, и серия щелчков ответила Андрею.
Ван Хеллен вновь опустил нож.
Да что же это такое, на самом-то деле?!
Ситуация начала откровенно доставать его, внимание Доминика переключилось на Лозина, который проспал пять часов кряду, отключившись, вследствие депрессии, наступившей после изматывающих переходов и злоупотребления стимуляторами.
Он что, не выдержал? Полетел с катушек, боец?
Раньше надо было применять свое знание примитивной речи Чужих, в тот момент, когда от ксенобианина требовалось совершить определенные действия, подтверждающие перераспределение ресурсов, а теперь-то какой смысл в общении с врагом?
И все же Доминик решил дождаться объяснений Не верилось, что Андрей просто помутился рассудком.
Пусть говорит, если считает это необходимым, — участь Чужого все равно предрешена.
Андрей мыслил в эти мгновенья с лихорадочной скоростью, он действительно был не в себе — забастовавший было рассудок все же включился, пытаясь отыскать приемлемый выход из сложившейся ситуации.