Александр Львович держался очень стойко и старался как мог ободрить девушку. К ним подходили люди, говорили слова, обычные для такого печального случая. Она тихо отвечала что-то соответствующее, давно знакомое, заученное: «Благодарю… Ваше внимание меня тронуло… Ваша поддержка мне очень важна…»

Наконец, обряд принесения соболезнований закончился.

– Катя, пойдем, – Александр Львович тронул ее за плечо.

– Идите. Я еще хочу побыть здесь. Одна.

Он молча склонил голову и направился к дому. Недалеко под раскидистым дубом рядом с садовой скамьей стоял Егор. Девушка подошла к нему:

– Уходи и ты. Оставь меня.

– Я не буду вам мешать. Но одну не оставлю. Пройдусь по дубраве.

Она не стала спорить. Девушка подошла к усыпальнице и достала из маленькой бисерной сумочки засушенные цветы эдельвейса – фамильного цветка фон Бергов. Они украшали ее прическу на балу, когда Екатерину захлестнуло наваждение, и она поняла, что кроме Генриха для нее никто не существует. Эти цветы стояли в маленькой вазочке на ее туалетном столике и напоминали о коротких счастливых мгновениях. Она бережно хранила их, даже когда поняла, что на взаимность ей рассчитывать не стоит.

Екатерина положила эдельвейсы перед дверями усыпальницы. Легкий порыв ветра разметал их по холодным гранитным ступеням. Она прижала ладони и лоб к металлическим дверям и ощутила пронзительный холод. Все, больше ничего не будет.

Девушка опустилась на ступени и замерла. Много противоречивых мыслей проносилось в ее голове. Теперь пришли воспоминания.

Как все глупо начиналось… И чем закончилось. Невинная афера с помолвкой и вот она уже ученица, а ее злейший враг – заботливый и опытный наставник. Кто бы мог подумать, что светский повеса на самом деле благородный человек, отважный и добрый? А потом бал, их танец в пустом и темном зале. Именно тогда она поняла, что полюбила. И полюбила на всю жизнь. Полина с ее безграничной злобой уже один раз едва не убила Генриха. А теперь ее последовательницы довели начатое ею до конца.

Екатерина сожалела и корила себя за то, что так и не решилась сказать Генриху о своих чувствах. Главные слова не были произнесены. Скорее всего, он и сам все видел и понимал. Но не любил ее, только уважал и оберегал от всех неприятностей.

Девушка достала из-за корсажа нож. Его подарил Генрих. На лезвии был выгравирован герб фон Бергов. Екатерина положила его на раскрытую ладонь. Так делал фон Берг, когда в лесу ее ранила рыжая ведьма. Первая ведьма, которую она смогла увидеть. Тогда стало понятно, что она обрела дар. Как же ей хотелось в тот момент убить Генриха – безответственного негодяя, из-за которого так резко поменялась ее размеренная жизнь. С тех пор прошла всего-то пара месяцев или чуть больше, а как все изменилось. Безвозвратно и навсегда.

Лезвие на ладони покрылось целебной росой. Прозрачные тяжелые капли падали с ножа на гранитные ступени и растекались темными пятнами. Тонкое лезвие легко войдет между ребер с левой стороны. Больно не будет. Она на мгновение задумалась. Рядом с ней стоял Егор. Екатерина не заметила, как он подошел, но очнулась от страшных мыслей. Нет, нельзя, она обещала доктору. И ее самоубийство добьет Александра Львовича.