Его обязанность помочь несчастной девушке. А как это сделать, он не знает. Егор рассказал о ее состоянии в общих чертах. Естественно, хорошего мало. Она молода, должна справиться. А если не сможет? Кто будет во всем этом виноват?

Егор приехал, когда уже наступили сумерки. Он вошел в кабинет доктора и остановился на пороге. Никитин тяжело поднялся ему навстречу и пожал руку.

– Все так же? – спросил он.

Бессмысленный вопрос, раз ответ очевиден. Что могло измениться за это время? Ничего… Абсолютно ничего…

– Да, все так же. Не знаю, что делать, Викентий Васильевич, – озабоченно признался Егор. – Она словно окаменела. Не плачет. Просто лежит и даже не шевелиться. Не ест, не пьет. Спать тоже не хочет. Смотрит в пустоту, даже страшно становится. Будто умерла…

– Это очень плохо, – безжалостно констатировал доктор и с шумом выдохнул. – Апатия до добра не доводит, зловредная штука. Никогда не знаешь, чем она может закончиться. Лишь бы руки на себя не наложила, или с ума не сошла от горя. Надо за ней постоянно присматривать.

– На этот счет не беспокойтесь, тут все в порядке. Аннушка присматривает. Глаз с нее не сводит.

– Хоть это хорошо, – удовлетворенно хмыкнул врач. – Курить будешь?

Никитин протянул Егору портсигар, хотя и знал, что тот давно уже не курит. Но в такой ситуации вполне мог вернуться к вредной привычке. Тот отрицательно мотнул головой.

– Нет, не буду, спасибо… Если с ней что-то случится, я этого себе не прощу, – сокрушенно произнес Егор. – На нее невозможно смотреть, сердце кровью обливается.

– Надеюсь, все обойдется. Все-таки она молода и рассудительна. Хотя, о чем я говорю? Какая рассудительность? Я себе тоже не прощу, если с ней что-нибудь случится. И не только я. Нам с тобой оторвут головы, и это будет правильно. Поехали, посмотрю, что можно сделать, и чем я могу помочь. Не хотелось бы давать ей морфий, но, возможно, она без него не уснет.

Никитин еще раз проверил содержимое своего врачебного саквояжа, с сомнением покрутил в руках какую-то склянку с таблетками, вернул ее на место, с шумом захлопнул чемоданчик и последовал за Егором к выходу.

Екатерина все так же лежала на диване в кабинете Генриха. Грустная горничная доверительно сообщила, что девушка не ела весь день и не спала ни минутки. Просто лежала с отрытыми газами и смотрела в пустоту. Аннушка была печальна. Все это время она сидела в углу, наблюдая за своей госпожой и украдкой вздыхая.

Врач шумно пододвинул стул и присел рядом с диваном. Резкий звук диссонансом разнесся по комнате. Екатерина безразличным голосом ответила на приветствие и даже не взглянула на Никитина. Он наклонился к девушке и стал расспрашивать о ее самочувствии. Екатерина равнодушно отвечала на все вопросы, не поворачивая головы и не глядя на собеседника. Нет, у нее ничего не болит. Она не хочет есть. Не хочет спать. Она хочет, чтобы все ушли. Не надо о ней беспокоиться. Все нормально.

– Нет, голубушка, так нельзя, – доктор сочувственно смотрел на нее. – Вам надо хотя бы немного поесть. Пусть через силу, заставьте себя.