– Нет, это правда, – признала Джен. – С ней действительно пока еще не так уж весело.

– Как бы там ни было, – со вздохом сказала Натали, – я имела в виду, что он рад выполнять и скучные обязанности. Я легко вижу его меняющим памперсы, и натирающим яблоки, и встающим среди ночи, если ты слишком устала.

– О, я знаю. Знаю. Я думаю, у него хорошо получатся все домашние дела. Честно говоря, я даже не рассматривала практические вопросы, я вовсе не потому…

– Раздираема противоречиями? – подсказала Лайла.

– За неимением лучшего слова.

– Ты его не любишь? – предположила Нат.

– Любит, – сказала Лайла. – Я видела, как она на него смотрит.

Забавно, но Лайла заметила одну особенность: когда ты болен, люди становятся менее осторожны в твоем присутствии. Ну, то есть в некотором отношении они ведут себя более осмотрительно: всякое обсуждение здоровья, или смерти, или планов на следующий год были у ее друзей под негласным запретом. Но она чувствовала, что порой они словно забывали о ее присутствии, о том, что она наблюдает, быть может, потому, что она вела себя тихо, неподвижно, словно некий предмет мебели. В любом случае она видела, какими взглядами обменивались между собой Дэн и Джен, как соприкасались их руки, когда они передавали друг другу Изабель, то, как смотрела на него Джен, когда он сидел у окна гостиной, записывая что-то в записную книжку. Тут невозможно было ошибиться.

Джен оставалась безмолвной, она продолжала разрушать свой педикюр.

– Так в чем же тогда дело? – спросила Натали. – Если дело не в практических вопросах и ты испытываешь к нему какие-то чувства, тогда…

Джен бросила на нее взгляд, лицо ее было мрачно.

– Есть вещи, которых ты не знаешь. Которых никто не знает, – сказала она.

– Звучит зловеще, – сказала Лайла. – Но если ты говоришь о том, что было у вас с Дэном, Эндрю мне рассказал. А я рассказала Нат. Так что все мы знаем об этом. То есть мы не знаем подробностей… но не думаю, что нам надо их знать…

Натали, заметив выражение лица Джен, сказала:

– Ты не обязана говорить нам, если не хочешь.

– Она хочет, – сказала Лайла.

– Лайла!

– Если не сейчас, то когда? Скажи мне, это может помочь.

– Я забеременела. – Джен выпалила это так громко, что все они подскочили. – Извините, – прошептала она. – Я забеременела.

– Ты имеешь в виду до Изабель? – спросила Лайла.

– Ясное дело, – сказала Натали, взглядом останавливая Лайлу.

– Да. – Джен положила подбородок на колени и закрыла глаза. – В девяносто шестом. За несколько месяцев до аварии. Я сделала аборт. Конор об этом не знал.

– О! – выдохнула Натали.

Лайла некоторое время молчала, потом сказала:

– И все? Я не понимаю. То есть я понимаю, что это не очень симпатично и все такое, но каким образом это влияет на тебя сейчас, как это влияет на тебя и?..

– Я не знаю, – сказала Джен. Она подняла на них глаза, сгорая от стыда. – Это звучит как самая отвратительная вещь на свете, самая ужасная, чудовищная вещь…

– Нет, Джен, это не так.

– Я не знала, кто был отец. Черт подери, Лайла, конечно, это звучит ужасно, это звучит так, словно меня должны показывать в шоу Джереми Кайла.