Не надеясь ни на что, положил на стол заявление.

— Что у тебя? — Пробурчал полковник.

— Свидание не дают, гражданин начальник. Отец из другого города приехал.

Полковник берет со стола бумагу, вдумчиво читает.

— Раньше бы вы о своих отцах думали!.. Двух суток хватит?

Тон начальственно-фамильярный. Не ожидая моего ответа небрежно накладывает резолюцию.

Поднял голову. На меня пахнуло забытым запахом одеколона.

Взгляд скользнул поверх моей головы. Кивнул:

— Иди. Тебя вызовут…

Комнаты длительных свиданий отделены от зоны толстенным забором с колючей проволокой наверху. Они защищены, потому что туда входят гражданские. Они не должны стать заложниками. Это «ЧП».

Комнаты длительных свиданий более комфортабельные, чем секции в бараке.

Коридор был пуст. Пробежала в комнату какая то женщина, торопливо прикрыла за собой дверь. Мотнулся светлый хвостик её волос.

Я пришёл к уже накрытому столу. На столешнице даже была скатерть.

На ней был виден чёткий контур горячего утюга.

Отец курил в форточку.

Родители видно, готовились загодя, и на столе стояло много всякой еды: домашние соленья, холодец, колбаса, мамины пирожки — с мясом, с капустой.

Молча есть не получалось. Я ел и говорил с набитым ртом. Отец молчал, слушал.

Только и сказал:

— Как же так, сынок, получилось? Я ведь не такой судьбы тебе желал.

Я закусил губу. Отец затронул самое больное.

— Папа… Скажи — за что меня жизнь… так…?

Отец моча курил, долго молчал, будто что-то обдумывая, и наконец ответил:

— Ты знаешь, сын… моя жизнь ведь тоже не была мармеладкой. Родился в ссылке. Почти в тюрьме. В четыре года. Без отца. Без матери. И однажды пришёл в церковь, встал перед иконой и спросил — Господи, за что ты меня, так? За что наказываешь?

Никто мне конечно не ответил. Но сейчас думаю, что это не за грехи. Судьба просто посылает нам испытания. Наверное, их тяжесть определяется тем, кому что по судьбе сделать положено… Но лучше тебе об этом не думать — можно свихнуться.

Я усмехнулся:

— Это что пап? Судьба готовит меня для какой — то особой цели и для этого я оказался в тюрьме? С переломанными ногами и позвоночником? Со сдвинутой крышей?

— Может быть и так, сынок! — неуверенно сказал отец.

И в чём же по твоему заключается, эта цель?

— Со временем мы это узнаем точно. Но уже сейчас могу сказать, что главная цель твоих испытаний, это понять, для чего ты живёшь на этом свете. Превозмочь себя и обстоятельства, и остаться человеком. Нарожать детей, дать им образование и уберечь от своих ошибок. Может быть ты когда — нибудь напишешь книгу о том, что пережил и этим уберёшь не только своих детей, но и чужих.

Мне захотелось встать перед ним на колени. Эх папа, папа! Если бы я слушал тебя раньше!

— Ничего пап. Ещё не вечер. И на нашей улице тоже перевернётся «Камаз» с пряниками.

Через сутки я вышел со свиданки. Не смог больше видеть, как отец мается в четырёх стенах. Как он с тоской смотрит на зарешеченное окно.

Заводил в зону Вася — мент.

Он подозрительно осмотрел содержимое пакетов: цейлонский чай, копчёную колбасу, сало, консервы, несколько банок бразильского растворимого кофе.