– В общем слушайте все сюда, – сказал я им, – провожу мастер-класс по токарному делу. Смотрите, что непонятно, спрашивайте, не молчите. По окончании дам каждому своё задание, если выполните с оценкой удовлетворительно и выше, пойдёте на ужин, не выполните – не обессудьте, будете голодать до утра.

Не очень им эти слова понравились, конечно, но возражений я не услышал и потому приступил… через час занятие закончилось и я раздал каждому своё задание, ничего сложного, втулки там и трубки. А потом сел дорисовывать то, что с утра недорисовал. Особенно мне не давался завершающий узел, когда макаронины уже вылезли из пресса, они должны сначала обдуться горячим воздухом, а затем разрезаться на небольшие кусочки и отправиться в сушилку для окончательной доводки до кондиций… с горем пополам и это я сконструировал… половина пока в ручном режиме будет, хрен с ним, нам ведь главное продемонстрировать готовое изделие, а доводить его ещё долго потом можно будет.

Задание выполнили все, ну конечно у Пашки хреново получилось, но не стал его прессовать, поставил удовлетворительно и ему, и Петьке, а Лёха хорошо получил. Все отправились в столовку за куском мяса с горохом, а после этого я сказал Лёхе что ша, пора за кладом топать, выходим по одному через заднюю дверь через десять минут.

Вышли мы конечно не через десять минут, а попозже, но это не так уж и страшно, лопату с киркой я нашёл, завернул в тряпочку, чтоб не светиться этими инструментами, и мы с брательником потопали по речному песочку искать запрятанные сокровища атамана Сулейки. Ну это я так думал, что там сокровища будут, сам-то атаман о содержании клада ни словом не обмолвился, так что там всё, что угодно могло обнаружиться… вот и посмотрим на месте, что там и как это использовать.

Брат меня подначивал первые полчаса, пока окончательно не стемнело – мол, найдём сейчас много-много золота, накрайняк камушков драгоценных, и нахрена нам тогда эта работа у Башкирова? Я же отвечал в том смысле, что не надо говорить гоп, пока не перепрыгнешь через планочку, найдём, дескать, тогда будем думать, а пока же ничего у нас нет, так что и говорить пока не о чем. А тут и окончательно ночь настала, она на этих широтах не так быстро падает, как например на Кавказе, но всё равно довольно споро – вот только что ещё видно что-то было на той стороне реки, а сейчас совсем ничего, кроме редких огоньков.

Миновали жильё старца Серафима, Лёха и про него вспомнил.

– Расскажи, чё у тебя там с этим Серафимом-то? А то ходишь-ходишь к нему, а мне об этом ни гу-гу…

– Грехи замаливаю, – отбрехался я, – неинтересно.

Лёха конечно не поверил и надулся, но ненадолго, потому что через полминуты на нашем пути вдруг нарисовался силуэт лежащего на песке человека. Неподвижного.

– Это чё, утопленник что ли? – испуганно спросил брат, прячась за мою спину, – я мертвяков боюсь вообще-то.

– Ну тогда отойди в сторонку, а я посмотрю, что это за мертвяк, – сказал я ему и подошёл поближе к лежащему.

Это была, в виде разнообразия, женщина, похоже, что действительно утопшая и выброшенная волной на берег. Лицом она вниз лежала, надет на неё был какой-то мокрый и бесформенный балахон. Осторожно ткнул её в руку носком ноги – никакой реакции. Тогда я опустился на корточки и перекатил её на спину, спутанные мокрые волосы откинулись в сторону, открылось лицо… ну если видели когда-нибудь утопленников, тогда поймёте… блевал я долго и мучительно. Потом повернулся к напряжённо стоявшему на прежнем месте Лёхе: