Так вот, один из таких спаренных валов (для получения высокачественной муки-крупчатки применялись последовательно три таких устройства) взял, сука, и встал. Ни туда, ни сюда – и так с самого утра. Пару десятков тонн муки могли бы за это время сделать, одних убытков сколько. Матвей Башкиров стоял тут же рядом с суетящимися работниками и грозно орал на весь цех. Увидев меня, он ещё больше насупился (хотя дальше, казалось бы, уже некуда) и заорал в том смысле, почему посторонние на производстве?

– Вызвался помочь, – робко пояснил ситуацию Фрол, – вот я его и привёл…

– А он в этом что-то понимает?

– Говорит, что да…

– Ну и хрен тогда с ним, пусть смотрит – хуже уже не будет, – разрешил он мне вмешаться в ремонтные работы.

И я пошёл смотреть… рабочие смотрели на меня достаточно дикими глазами, но пояснить проблему не отказались… неисправность я через полчаса примерно обнаружил – тут было довольно хитрая система прижима валиков друг к другу, с фиксатором и упором, вот они и разрегулировались. Видимо от времени. Пришлось снять и то, и это, промыть в керосине, отчистить и установить на место.

– Врубай, – скомандовал я старшему по ремонту.

Тот сделал совсем уже удивлённые глаза, но повернул рычаг, подключающий турбину к вальцам – всё и закрутилось без особых проблем.

Башкиров-старший, оказывается, никуда не ушёл, стоял тут в сторонке и наблюдал – так даже его проняло, подошёл ко мне, похлопал по спине и сам вспомнил про завтрашние съёмки.

– Когда, говоришь, там придут твои синематографисты?

– Давайте прямо с утра и начнём – раньше сядем, раньше выйдем, верно? – ответил я.

– Не возражаю, – благодушно сказал Матвей, – в 9 утра, комнату на первом этаже я уже приказал освободить под это дело. А за ремонт тебе отдельная благодарность… Фрол, выдашь ему сто… нет, сразу триста рублей.

– Рад стараться, – гаркнул я.

– Пойдёшь ко мне заместителем по технике? – вдруг справился он.

– Мне надо обдумать этот вопрос, дядя Матвей, – уклончиво ответил я.

– Ну обдумывай, – на этом Башкиров наконец покинул мельничный цех, а я отправился к своим баранам… в смысле к членам коммуны имени пролетарского писателя Максима Горького.

А на следующий день, как и договаривались, с раннего утреца мы занялись производством первого отечественного художественного фильма. Володя Сашин с кинокамерой на горбу подошел вовремя, объяснил ему диспозицию, сели на лавочку. Он начал проверять своё хозяйство, я тоже поинтересовался, что да как там устроено.

Оказалось, что всё внутри там устроено довольно заковыристым образом. Главным открытием Люмьеров был скачковый механизм для прокрутки плёнки – надо же сначала резко продёрнуть её вниз, а затем задержать напротив объектива для экспозиции кадра. И так 16 раз в секунду… откуда взялась эта цифра, сказать сложно, эмпирическим путём скорее всего, а вот при демонстрации готового фильма скорость увеличивалась до 18–30 кадров/сек. С этим связано ускоренное, так называемое мультяшное перемещение героев в первых немых фильмах. Почему киномеханики ускоряли процесс, тоже тайна, окутанная мраком… есть мнение, что это делалось в интересах публики, чтоб она, значит, не заскучала, а по мне так это дурь собачья.