Я увидел, как Вася со шверта прыгнул прямо в кокпит, потом втащил туда Ксеню, а после этого помог забраться на корму Антошке.

Я вдруг испугался, что про меня забудут, и начал отчаянно грести руками к яхте. Но про меня, конечно, не забыли. Вася схватил румпель, велел Ксене подобрать гика-шкот и послал Антошку к стаксель-шкотам.

"Давай подбери стаксель, бояться будешь потом", – сказал Вася, постукивая зубами.

"А я и не боюсь!" – весело крикнул Антошка. А Яков Платонович все командовал:

"Вася, подходи к Славе круто в бейдевинд! Наветренным бортом!.. Растрави паруса…"

Я увидел борт "Звонка" рядом с собой, вскинул руки, вцепился. Меня ухватили за жилет, потянули вверх. С трудом, но все-таки втащили в кокпит. И мы пошли к берегу.

На берегу Яков Платонович поздравил нас с первым перевертыванием и стал "разбирать ситуацию". Сказал, что действовали мы правильно, только мне надо было не отпускать мачту, а придерживать ее за ванту. Тогда я сам оказался бы у борта, когда "Звонок" встал на ровный киль.

"Ну, ничего, – успокоил он меня. – В следующий раз все получится лучше".

"Какой еще следующий раз? – подумал я. – Зачем?" Мне казалось, что теперь мы должны долго сидеть на берегу и приходить в себя от переживаний. Но Яков Платонович распорядился иначе. Сказал, что сейчас мы отойдем от берега на четверть кабельтова и перевернемся снова. Сами! Для тренировки!

Я подумал, не выбрать ли мне в жизни какую-нибудь совершенно сухопутную профессию: например, погонщика верблюдов в пустыне, подальше от моря. Но Антошка, который оказался самым храбрым из нас, заорал "ура". Нам что оставалось делать?

Про тренировочные киляния писать долго нечего. Мы продрогли, зато научились поднимать перевернувшуюся яхту и забираться в нее за одну минуту. Только не сразу научились, не обошлось без синяков.

Один раз, когда перевернулись, Ксеня решила отсидеться в кокпите и залезла там на швертовый колодец, как на полку. "Звонок" плавал на боку, у него есть водонепроницаемые отсеки, которые не дают корпусу погрузиться глубоко. Но это он сперва так плавал, а потом под Ксениной тяжестью стал переворачиваться вверх днищем. Ксеня еле успела выскочить. А "Звонок" мачтой воткнулся в дно озера. Тут уж нам на помощь пришел Яков Платонович – зацепил за шверт буксирный конец и потянул на моторке. А когда яхту поставили, он сказал, что оставаться внутри яхты при переворачивании нельзя ни в коем случае.

Парус пришлось стирать, потому что фаловый угол перемазался в иле.

Котам Василисе и Синтаксису Ксеня сшила маленькие пояса с кармашками, которые набила пенопластом. Коты сперва старались соскрести с себя эти пояса, но потом привыкли. Они часто ходили с нами на "Звонке". Один раз даже перевернулись. Василиса тут же поплыл к яхте обратно, забрался на швертовый колодец (как в прошлый раз Ксеня) и спокойно сидел там, пока яхту не поставили. Он не мешал, потому что легкий. А Синька перепуганно залез мне на жилет, на плечи. Так вдвоем нас и вытащили из воды.

Сначала Яков Платонович не разрешал нам далеко отходить от берега. Или сопровождал на моторке. Но однажды нам пришлось, наконец, отправиться в самостоятельное плавание.