Чуть не задыхаюсь от возмущения.

Но вместе с врачом выхожу из комнаты и сразу же иду к Марату. Захожу в его кабинет, пока он разговаривает с кем-то по телефону.

— И как она умудрилась, а? — злостью заливается. — А ведь она ещё вчера говорила, что горло болит.

Секунда тишины, которую я не нарушаю.

— Следить за ребёнком надо, дура, — шипит в трубку телефона. Порывисто завершает звонок и поворачивается ко мне. Смотрит волком. — Ну?

Даже говорить не хочу после такого агрессивного «ну».

— Я домой поеду…

— Уверена? Можешь тут остаться, комнат дома много.

— Нет, — машу головой. Сегодня у меня нет никакого настроения. — Домой поеду, маме обещала. Волнуется же.

— Ладно, — кидает телефон на стол, садится в кресло и даже не подходит, чтобы поцеловать меня, обнять. Мне сделать это самой? Нет, не буду.

— Звони, если что, — произношу. Он кивает.

Зло разворачиваюсь, лечу на выход. И бешусь. Пытаюсь быть сдержанной, но нет. Пыхчу, но даю себе слово не пить. Хватит, пожалуй, праздников…

А пока выхожу на улицу, наслаждаюсь хрустом снега под ногами. Представляю, что так хрустят косточки всех моих врагов. Высовываю язык, ловлю снежинки ртом и успокаиваюсь. Главное — вести себя хорошо.

А пока вздыхаю и иду на автобус по дикому холоду. А через несколько часов выслушиваю нотации от матери, что я безалаберная, безответственная, раз не могу предупредить её о том, что пропаду на два дня.

— А вот Машка умничка, — ставит в пример сестру. — Предупредила.

Закатываю глаза.

— Да не могла я! Телефон сломался, говорю ж, — пытаюсь донести.

— Во-о-от! — тычет в меня мама пальцем. Чего она злая вообще? С мужиком её новым не сложилось? — Теперь и телефон новый покупать. Бери пока кнопочный, пока не заработаешь на новый. Но чтобы связь была. Поняла?

— Зануда, — бубню. Но она права. Телефон мне нужен. А если нужен… Здравствуй, подработка, мне нужны деньги!

— Эй, девчонка!

Острая боль пронзает пальцы на ноге, и я ору в трубку телефона. Твою мать!

— Чё стоишь, рот разинула? Развлекай!

— Мир, подожди, — шиплю сквозь зубы и наклоняюсь к ребёнку, хватая его за пухлую щёку. — Эй, паршивец, тебя не учили, что со взрослыми так разговаривать нельзя, а?

— Да пошла ты! — мелкий уродец хватает меня за красный нос и тянет за него, натягивая резинку, на которой он закреплён. А потом неожиданно отпускает, из-за чего красный шарик больно припечатывается обратно к моему носу.

Пацан с громким смехом убегает, оставляя меня разъярённую и злую. Задрали! Четвертовать всех!

— Да чтоб провалились эти детские праздники! — кричу в трубку телефона, поправляя рыжий съехавший парик. Вот зачем я пошла подрабатывать к спиногрызам аниматором? Пока их родители бухают в соседней комнате, я тут пляшу как клоун — в прямом смысле слова, развлекаю толпу оголодавших детей.

Вот опять ко мне подбегает маленькая девочка. Такая миленькая с виду, с короной на голове. И этим самым аксессуаром уже напрягает меня.

— Ну? — начинаю закипать как чайник.

— А у тебя нос настоящий? — спрашивает с любопытством. Хотя я слышу нотку придирчивости.

— Настоящий, — киваю уверенно. — А если сейчас не уйдёшь, он и у тебя таким же станет.