— Дьявол. Система, оценить текущее состояние, — на забрале возникло окно с результатами анализа, в числе которых значилось: «Средняя кровопотеря. Угроза жизни незначительная. Расчётное время до потери боеспособности — 3,5 часа». — Могло быть хуже. Система, обезболивающее, стимулятор, сделать инъекцию.

Через секунду бегущие по венам препараты притупили боль, через три секунды от неё осталось только неприятное чувство влажной теплоты. Слабость и усталость отступили, голова прояснилась, мозг заработал с утроенной скоростью. Расплатой за это неизбежно станет жесточайший кризис. Но он придёт ещё не скоро. Если вообще будет к кому приходить.

— Вот так, — встряхнулся Глеб, дыша полной грудью и едва не пританцовывая от переполняющей его энергии. — Система, обзорный выстрел, пуск, — снаряд-камера, прочертив в воздухе дымную трассу, повис на парашюте в пятидесяти метрах над землёй. — Вывести изображение. Включить тепловизор, — на белёсой картинке с серыми прямоугольниками строений засветились несколько точек. Большинство — блеклые, скучковавшиеся под крышами. Одна — чуть поярче, прямо в центре перекрёстка. И три — настолько яркие, что засветка от силовых агрегатов тяжёлой брони не позволяла различить её очертания. Точка-Карл быстро продвигалась по направлению к перекрёстку, короткими перебежками. Точка-Отто светилась на противоположной стороне улицы, держа под прицелом угол дома, служивший Глебу укрытием. Чуть качнувшись, она сместилась вперёд и на секунду превратилась в светящийся овал. Раздался треск пулемётной очереди, и картинка с камеры пропала.

— Ещё игрушки есть, крыса? — раздался на внутренней частоте голос Грубера. — Давай, покажи. У нас полно времени, а здесь становиться скучновато. Нет? Может, хочешь поговорить? Я бы поговорил. Знаешь, всегда интересовался, что движет вами, предателями. А? Как ты намерен поступать дальше? Убьёшь нас и останешься тут за местного героя? Найдёшь бабу потолще, наплодишь ублюдков, и будешь жить счастливо?

Не слушая отвлекающей болтовни, Глеб двинулся навстречу Карлу. Перейдя за соседний дом, он открыл незапертые ворота хлева и шагнул внутрь. Проникнувший снаружи свет отразился от пары больших влажных глаз. Испуганная корова вздрогнула и попыталась замычать, но титановый кулак точным ударом отправил животное в нокаут.

— Или ты планируешь завалить нас и сдриснуть с генералом? — продолжил Грубер. — Надеешься, что никто не узнает? В таком случае ты просто идиот. Эта падаль, Уваров, тебя и сдаст. Не рассчитываешь же ты, в самом деле, на его благодарность? Что, рассчитываешь? Как мило. Брось, сержант, выходи. Сведём счёты, как два мужика. У тебя ведь есть ко мне счёт? Или уже забыл мину в проходе? Знаешь, я здорово повеселился тогда.

— Мразь, — Глеб осторожно прикрыл дверь. — Система, внешняя громкость — пять.

Обострённый слух «Ивана» заполнил наушники новыми, до того неразличимыми звуками: редко и глухо билось сердце мирно посапывающей коровы; потрескивали от мороза брёвна; копошились мыши в лежащей на сушилах соломе; за стеной кто-то шептал: «Тихо, тихо. Они уйдут. Тихо, тихо…»; снаружи скрипел прессуемый тяжёлыми шагами снег. Шаги прошли вдоль хлева и затихли.