Нет, – остановил Семен самого себя. – Все гораздо хуже: я не могу, не имею права не понять и не принять его боль. Не могу, потому что мы в ответе за тех… кого оставили в живых».

– Что ж, – сказал он вслух. – Этот скальп тебе действительно нужен. Давай подумаем, как взять его и при этом самим остаться в Среднем мире.

– Семхон думать нет надо. Хью делать один.

– А вот это ты брось! – властно и строго приказал Семен. – Ты – наш, лоуринский, а потому…

Духи земли и неба в тот день улыбнулись Агун-те: холодное зимнее солнце светило сквозь легкую морозную дымку, снег искрился, но не слепил глаз, и люди на обрыве видели, как покачивается сложный убор из орлиных перьев на голове и спине воина. Лошадь медленно переставляла ноги по узкой тропе в снегу. Всадник не торопил ее – старший сын великого вождя имазров слишком долго ждал этого момента, чтобы быстро расстаться с ним. Позади годы тренировок, обид и грез. Грез о том, как он вот так – победителем – пройдет на глазах у всех по тропе под обрывом. Он будет сидеть, обхватив ногами бока лошади, сидеть с прямой спиной и гордо поднятой головой. Сидеть и держать в правой руке тяжелый дротик из расщепленного и распрямленного бивня. Дротик, побывавший в сердцах восьми мамонтов.

Он – Агунта – первым из сыновей Ненчича замкнул магический счет. Не все, конечно, убитые мамонты были могучими великанами, но они вознесли Агунту на недосягаемую высоту. У главы клана много сыновей, но великие воины – дети Ланги-той и Долпес-той – идут за ним пешком. Идут и ведут лошадей, навьюченных его оружием, его пищей, его палаткой и спальными принадлежностями.

Агунта не поднимал головы, он и так знал, что на краю заснеженного обрыва справа стоят Ненчич и его жены, и его сыновья, и лучшие воины имаз-ров, и их жены, и их дети – они смотрят, как Агунта идет по Тропе Победителя.

Наверху раздался какой-то шум, один из воинов, шедших сзади, издал удивленный возглас, и Агунта скосил глаза влево. По нетоптаному снегу кто-то спускался к тропе – наперерез и навстречу каравану. Человек шел медленно, проваливаясь в снег по колено. За ним к перегибу низкого склона тянулась цепочка следов. «Кто это?! Кто на глазах у всех нарушает ритуал встречи Победителя?! Все, кто хотел стать правой рукой Ненчича, уже отведали копья и палицы Агун-ты. Теперь они смотрят на меня незрячими глазами из Мира Мертвых. Нашелся кто-то еще?!»

Агунта остановил лошадь и стал ждать. Он не смотрел на приближающегося соперника – слишком много чести. Наверху среди встречающих раздался смех, послышались шутки. Незнакомец спустился со склона и шел теперь по тропе навстречу каравану. Низкорослый, не слишком широкоплечий, он переваливался на коротких кривых ногах, помогая себе при ходьбе взмахами слишком длинных рук. На нем меховые сапоги до колен, обмотанные ремнями на голенях, и короткая набедренная повязка мехом внутрь. Обнаженная волосатая грудь крест-накрест перехвачена ремнями. Над правым плечом из-за спины торчит конец толстой палки, к поясу справа и слева привешены длинные плоские предметы в чехлах из шкуры. Они стукают его по бедрам и мешают идти. Все это Агунта увидел в первую очередь, а потом рассмотрел лицо и голову этого урода: скошенный назад подбородок, выступающие надбровные дуги, черные гладкие волосы, туго стянутые в две толстые короткие косички по бокам головы.