— Понимаю, — сказала Лисе.

— Что понимаешь? — спросил Булле и удивленно посмотрел на Лисе.

— Да, — продолжала Лисе. — Песня напомнила вам о самом счастливом моменте в вашей жизни, когда Агнета поцеловала вас. К вам сразу вернулась суперсила.

Грегор печально кивнул:

— И она до сих пор со мной.

— Ага! — сказал Булле. — Вот почему вы прыгнули на пятьдесят метров там на холме. Вы услышали «Шилавзью».

— К сожалению, когда я слышу «БАБА», то становлюсь мягким, как желе, и ничего не могу.

— Но кое-чего я так и не понял, — сказал Булле. — Что вам нужно было в коллекторе?

Грегор пожал плечами:

— Я ведь лягушка, мне иногда бывает скучно на поверхности земли. Особенно зимой, когда лягушкам полагается спать подо льдом. И тогда я общаюсь с лягушками в коллекторе.

— С лягушками в коллекторе?

— Там тепло.

— Что вы делаете?

— Болтаем о том о сем. Иногда перехватим какого-нибудь тараканчика или паучка. Веселимся.

— Вдвойне брр, — сказал Булле.

— Лягушки могут говорить? — поразилась Лисе.

— Да, конечно, — И на каком как бы языке?

— На лягушачьем, конечно.

— Как же он звучит?

— Ик! — сказал Грегор. — Ик, ик, ик.

— И что это значит?

— «Одно пиво, пожалуйста».

— Фантастика! — закричал Булле и захохотал.

— А о чем говорят лягушки? — спросил Проктор.

— О чем угодно, — сказал Грегор. — Сегодня вечером большинство говорило о странных обезьянах, поселившихся в коллекторе. Эти обезьяны очень любят вафли.

— Поговорите еще по-лягушачьи! — крикнул Булле.

В глазах его по-прежнему скакали смешинки.

— Ик, — сказал Грегор. — Ик, ик, ик, ик, и-и-ик!

— И что это значит? — спросил Булле.

— «Я плохо говорю по-лягушачьи, пожалуйста, говорите ме-е-едленно».

Булле и Грегор так и покатились со смеху. Даже доктор Проктор рассмеялся.

— А вот я, — сказала Лисе, единственная из них, кто не рассмеялся, — не поняла, почему вы твердили на холме: «Я невидимка». Именно это убедило нас в том, что вы — лунный хамелеон.

— Ах, вы это услышали? — сказал Грегор. — Я… говорил сам с собой о некоей особе, которая… как мне кажется, не замечает меня.

— Боже, Грегор, да ты краснеешь, — сказал доктор Проктор. — Неужели ты опять влюбился? Вообще говоря, давно пора.

— Я влюбился? — натянуто засмеялся Грегор. — Нет-нет. Ик! Мне кое-кто нравится, но — ик! — чтобы влюбиться? Ха-ха, придет же в голову такое…

Все трое посмотрели на него. Если в чем-то они и были уверены без малейших сомнений, так это в том, что Грегор Гальваниус влюбился. И только одна Лисе знала в кого. Но конечно, ничего никому не сказала.

— Ну ладно, — сказал доктор Проктор. — Теперь, когда мы твердо знаем, что Грегор не лунный хамелеон и не загипнотизирован, я думаю, мы можем попросить его помочь нам спасти мир.

— Да! — сказали Лисе и Булле.

— А кто такие лунные хамелеоны? — спросил Грегор.

Они рассказали ему, кто такие лунные хамелеоны.

Грегор подвел итог:

— Лунный хамелеон может превращаться в человека, в предмет и в принципе во все, что угодно. Они едят человеческое мясо, как мы едим котлеты. Они пишут с ошибками. Воруют носки и гипнотизируют людей, так что те говорят «скофейник» вместо «кофейник». И в книге еще написано, что если лунный хамелеон появится средь бела дня, значит скоро произойдет что-то очень плохое.