— Чего хотят-то? — Анатолий, наблюдавший за развитием событий с башни КДП, обернулся в сторону начальника службы обеспечения, который был местным уроженцем.

— Да непонятно… — Лирс Альдо сморщился, словно ему в рот попал лимон. — Вчера весь вечер сидел у экрана, но так и не понял. Понял только, что мы убийцы и почему-то воры и надо уничтожить всех нас, как врагов цивилизации. Вот этот, который орет, вообще пообещал всех рвать зубами.

— Ну, если у него во рту что останется, пусть попробует. — Командир мобильной группы, подполковник Герасимов, одетый в штурмовой костюм и увешанный оружием, улыбнулся так, что у присутствующего здесь же полицейского офицера сразу вспотела спина.

— Я знаю закон, кенс мар, — полицейский поклонился Баркову. — Но хочу обратить ваше внимание, что в толпе много женщин и детей.

— Вижу, он тайс, — Анатолий кивнул и двинул рычажком, управлявшим камерой, скользя вдоль толпы. — Были бы там только мужики, их бы давно паковали в штабеля, как дрова.

В это время к воротам со стороны базы подкатил небольшой броневичок, откуда, усиленный мощными динамиками, раздался мягкий, словно воркующий, голос Хатты Райс, специалиста по радиооборудованию и по совместительству обладательницы внушительного бюста и голоса совершенно чарующего тембра.

— Вы находитесь на территории имперских вооруженных сил — сто двадцать восьмой особой авиабазы флотской группы Анистор. Согласно приказу императора о десятикилометровой зоне отчуждения требую покинуть территорию. В случае неподчинения будет открыт огонь через десять минут.

И далее по кругу, лишь цифра в конце уменьшилась.

Барков включил автопереводчик, крутанул регулятор направленного микрофона, и в башне КДП зазвучал гул толпы:

— Да чего мы слушаем эту шлюху! Таранить ворота!

— Сережа, мы снимаем?

— Так точно, товарищ майор! — Один из пилотов, увлекавшийся в детстве видеосъемкой, сейчас нацелил на толпу объективы нескольких беспилотников и писал одновременно шесть каналов, снимая крупно тех, кто проявлял особую активность. Несмотря на то что лица очень многих были закрыты платками и масками, последующая идентификация не составляла труда.

Вдруг, словно по команде, через ограждение полетели какие-то предметы, оказавшиеся бутылками с зажигательной смесью. Броневик сразу вспыхнул, но голос, словно издеваясь над демонстрантами, все продолжал читать текст.

Понукаемая тем самым типом на крыше автомобиля, толпа раздалась в стороны, пропуская к воротам обшитый железом грузовик. Он, не сбавляя скорости, врезался в ворота, но конструкция, заранее укрепленная толстыми металлическими балками, выдержала, чего нельзя было сказать о грузовике. Из капота сначала вырвался дым, затем пламя, и через несколько секунд вся кабина под аккомпанемент заживо горящего человека занялась веселым пламенем.

— Наверное, зажало в кабине, — задумчиво произнес Герасимов.

— Сеня! — Барков окликнул оператора, ведущего броневик. — Таратайка еще на ходу? Подопри ворота. Не будем облегчать людям жизнь.

Со скрипом все еще горящий бронеавтомобиль придвинулся вплотную к створкам и, уперевшись бампером в металл, замер окончательно.