– Госпожа?

Я обернулась. Посреди террасы стояла Астер. А за ней – Комизар, прижимая к ее груди кинжал.

– Простите, госпожа, я вас ослушалась. Но я просто не могла вот так уйти. Я… – Комизар надавил на лезвие, и Астер вскрикнула от боли.

– Благие боги, нет! – воскликнула я, глядя в глаза Комизару. Я заговорила с ним, я молила, увещевала, уговаривала, а сама потихоньку подходила все ближе, стараясь удерживать его внимание на себе. Я не отводила от него глаза, улыбалась ему, пытаясь как-то рассеять жуткое наваждение. – Прошу вас, отпустите ее, sher Комизар. Мы с вами и сами обо всем договоримся. Мы можем…

– Я сказал тебе – без меня никаких спектаклей.

– Так накажите меня. Девочка здесь совершенно ни при чем.

– Тебя, моя птичка? Но сейчас ты слишком ценна. Что касается этой… – Комизар покачал головой и, прежде чем я успела понять, что он делает, вонзил кинжал ей в грудь.

Девочка, всхлипнув, выскользнула из его рук и стала падать. Я с криком бросилась вперед, пытаясь поймать ее.

– Астер! – я упала на землю рядом с ней, положила ее стриженую голову себе на колени. – Астер!

Я обеими руками зажимала ее рану, пытаясь остановить кровь.

– Скажите моему бапе, что я старалась, госпожа. Скажите ему, что я не предала. Скажите…

Последние слова замерли на ее губах. Ее хрустальные глаза были еще ясными, но дыхание остановилось. Я прижала ее к груди, баюкая, уговаривая очнуться, как будто могла отогнать смерть.

– Астер, останься со мной. Не уходи!

Но она ушла.

Услышав негромкий смешок, я подняла голову. Комизар вытер окровавленное лезвие о штанину и спрятал кинжал в ножны. Он возвышался надо мной. Его сапоги были припорошены снегом.

– Она получила по заслугам. В Санктуме предателям нет места.

От его слов меня взяла оторопь. Я подняла глаза, не веря услышанному.

– Она же была совсем ребенком, – сдавленно шепнула я.

Комизар покачал головой, снова насмешливо закудахтал.

– Сколько же раз я должен повторять вам, принцесса, что у Венды нет детей. Мы не можем позволить себе подобную роскошь.

Я бережно переложила Астер со своих коленей на снег и, встав на ноги, подошла к Комизару вплотную. Он взглянул мне в глаза с самодовольством победителя.

– Теперь наконец мы понимаем друг друга? – спросил он.

– Да, – ответил я. – Думаю, да.

В одно мгновение самодовольства как не бывало. Его глаза удивленно расширились.

– А теперь, – продолжила я, – у Венды нет и Комизара.

Одно быстрое движение. И это было нетрудно.

Я вытащила нож из его бока и тут же воткнула снова, провернув в ране для верности, ощущая под лезвием его плоть. Мне хотелось вонзать его еще и еще, но Комизар зашатался и попятился от меня, пытаясь осмыслить, что я только что сделала. Он привалился к стене у самых ворот, ошеломленно глядя, как на белой рубашке расплывается красное пятно. Он потянулся за кинжалом, даже вытянул его из ножен, но сил на то, чтобы шагнуть вперед, не осталось, и кинжал выскользнул из ослабевших пальцев. Сбоку бесполезно болтался меч. Комизар снова взглянул на меня, как бы отказываясь верить тому, что случилось, и с искаженным от боли лицом рухнул на землю.