– Чего желаете, Роман Андреевич?

– Для тебя я Рома, – хриплю, совершенно не контролируя дыхание.

– Как скажешь, Ром, – соглашается так легко, говорит так ласково, что я ещё больше путаюсь в ощущениях. – И чего ты желаешь?

– Тебя. Всю ночь и по-всякому. Много раз. И только попробуй не кончить, Жень.

Рывком подхватываю её под ягодицы. Женя охает, сцепляет ноги на моих бёдрах, кусает за шею и издаёт смешок. Она издевается надо мной или проверяет на прочность? Я ж её в клочья порву за такое поведение. Даже когда она скромничала и зажималась, не мог себя контролировать, а сейчас и вовсе дурным стал.

Несу драгоценную добычу в глубь номера, затем швыряю на кровать. Нимфа приподнимается на локтях, наблюдая, как я срываю с себя одежду. В её взгляде на секунду вспыхивает восхищение, но потом он снова становится незнакомым мне. Такую Женю я ещё не видел. Слишком раскрепощённая, слишком податливая, слишком смелая. Сексуальности и уверенности в ней сейчас через край. Голова кругом.

Она разводит свои изящные ножки – и я всё-таки не могу сдержать стон. Стою и пялюсь на её прелести. Выгляжу как дебил, уверен в этом на сто процентов.

Наконец я отмираю. Наклоняюсь, провожу пальцами по нежной коже. Искусать, зацеловать, оставить кучу засосов и отметин – чтоб ни у кого сомнений не возникло: нимфа принадлежит мне и только мне. Подтягиваю её к краю кровати, развожу ножки ещё шире и припадаю губами к желанному месту. Её запах опьяняет, заставляет сердце бешено колотиться, а кровь бежать быстрее. Вылизываю её с таким остервенением, что того гляди сожру. Ощущения просто космос. Шелковистая, бархатная, истекающая, самая прекрасная вагина на свете.

И ведь я всё же грохнулся перед ней на колени. Нимфа лежит на кровати, а я распластался на полу у неё в ногах. Кусаю, целую, всасываю половые губы и клитор, совершенно не сдерживая стонов.

А она даже звука не издаёт. Ни единого. Глаза зажмурила, зубы стиснула, кулаки сжала. Лежит моё брёвнышко словно мумия. Но ей ведь нравится. Она изо всех сил себя контролирует, чтобы голову не потерять. В чём опять дело? Кирилла вспоминает? Юлю? Или хочет опять включить недотрогу?

Ну ничего. Можешь сколько угодно сдерживаться, но сегодня ты кончишь. И не раз. Так что держись, Женечка. Ночь будет долгой. А любовничка твоего я быстро выгоню из твоей светленькой головки. Не место ему там. Теперь только я. Обо мне будешь думать. Всё время.

Провожу расслабленным языком вдоль половых губ, вгрызаюсь в клитор, затем нежно всасываю, а потом натираю кончиком языка, дразня разбухшую горошинку. И снова терзаю зубами.

– Ро… Рооом… – доносится протяжный то ли стон, то ли вздох.

Лёд тронулся.

Она больше не сдерживается, не может. Сотрясается в моих руках, елозит бёдрами, но я крепко удерживаю их, не давая ей отодвинуться. Женя кричит, задыхается, дрожит всем телом. Я и сам готов обкончаться. Безумие. Феерия. Помешательство.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Ума я сейчас лишён точно. Перемещаю её обмякшее тело на середину кровати и ложусь сверху. Головка трётся о её влажную разгорячённую промежность – и я еле дышу, ощущая частые спазмы во всём теле.