Действительно, Лыкова уже мотало из стороны в сторону. И перенервничал, и крови много потерял. А тут еще брать любовницу кукловода… Вдруг Виктория тоже в это время окажется в управе? И коллежский советник смалодушничал:

– Георгий Самойлович, арестуйте стерву без меня, ладно?

– Конечно, идите отдыхайте.

Через три дня на загородной даче Фрезе собрались участники операции. Еще позвали губернатора Свечина. Жара тут не чувствовалась, все сели в саду под огромной чинарой. Пили кахетинское, жарили шашлыки. И задавали сыщику вопросы.

В частности, генерал спросил:

– Алексей Николаевич, а как вообще работала «большая постирочная»? Почему так долго не могли ее разоблачить?

– Казначейство – вещь в себе, – начал сыщик. – Это фактически банк. А Тифлисское казначейство – большой денежный ящик, в котором туда-сюда перемещаются средства всего Кавказского края. Представляете масштаб? Четыреста пятнадцать тысяч квадратных верст площадь, больше девяти миллионов население. Обороты огромные. И всегда есть на кого свалить.

– В каком смысле? – не понял полковник Свечин.

– Злогостев рассказал все до деталей, – сообщил Алексей Николаевич. – А еще есаул Мерзавкин заговорил наконец. Когда узнал, что атамана Безвуглого уже зарыли… Поэтому сейчас картина в целом ясна. Многочисленные казначейства края использовались тифлисцами втемную. Например, меченые купюры всовывали в пачки и увозили в Карс. Там русской власти всего двадцать пять лет. В ходу, помимо наших, еще турецкие, персидские, афганские деньги. Местные торговцы возьмут любой билет и пустят в оборот. Никто ничего не заметит. А кассиру Карского казначейства и в голову не придет, что ворованные банкноты прислали его собственные начальники. Это что касается денег. А с доходными бумагами люди Козюлькина поступали наоборот. Ведь казначейство занимается множеством вопросов, вплоть до регистрации пробирных клейм и выдачи промысловых свидетельств. В том числе оно покупает и продает государственные бумаги и выдает капитал по истекшим сериям. Тут-то «грязные» серии и подмешивали к «чистым». Их номера вписывали в отчеты, полученные с окраин. Откуда-нибудь из Сальян или Ардагана. Нагло подделывали почерк, искали похожие чернила. И сохраняли пришедшие оттуда бандероли. Вот отчет, вот бандероль, вот подпись ардаганского казначея. Он и принял к оплате краденые бумаги! Хотя мы своевременно посылали ему список.

– Но за такую работу их самих следовало наказать, – возразил генерал Фрезе.

– Следовало, – кивнул питерец. – Когда-нибудь непременно наказали бы. За недосмотр и халатность. Но не за аферизм. Идея «большой постирочной» одноразовая, нельзя слишком долго водить власти за нос. И, как мы помним, конец ее был уже близок. Но чины тифлисского казначейства надеялись отделаться не каторжными работами, а удалением со службы. Их бы выгнали в конце концов. И они ушли бы, опороченные, но богатые.

– Это вы рассказали про государственные бумаги, – влез с вопросом Ковалев. – Но в империи много и частных серий. Люди Козюлькина и с ними ведь работали? В смысле «отстирки».