– И тебе на!

Последний развернулся и бросился наутек. Но раздался встречный выстрел, дашнак дернулся и упал на землю. Кто там еще воюет?

Сыщик замер и крикнул в глубь двора:

– Эй, тут Лыков! А ты кто?

– Это я, Ковалев! Не стреляйте!

Из тени осторожно вышел полицмейстер, поводя вокруг себя стволом «смит-вессона». Увидев Алексея Николаевича, он пояснил:

– Не удержался. Как тут у вас?

– Бежим к карете!

Полицейские выскочили из подворотни на улицу и увидели, что бой затихает. Двое человек улепетывали к вокзалу, еще один бежал в другую сторону. На перекресток вышел Гайдуков, вскинул руку, выстрелил. Одинокий беглец упал.

– Уйдут, уйдут! – закричал Ковалев и стал лупить из револьвера по оставшимся. Но расстояние до них было уже большое. Тогда Лыков подошел к убитому стражнику, нагнулся, взял винтовку. Но больше ничего сделать не успел. Огромными прыжками из гостиницы выскочил ефрейтор Петров. Припал на одно колено и в считаные секунды уложил обоих…

Вдруг сделалось тихо. Только гильзы со звоном перекатывались по мостовой. Алексей Николаевич подбежал к карете, крикнул:

– Отбились, Максим Вячеславович! Это я, Лыков. Не стреляйте, я открываю дверь.

И тут увидел, как изнутри на землю стекает кровь. В сердце стукнуло. Дрогнувшей рукой он открыл дверцу. Скиба лежал на мешках с деньгами и держался за правый бок.

– Куда?

– В почку, кажется.

– Доктора сюда, живо!!!

Но откуда здесь было взяться доктору? Если бы его заранее поместили поблизости, об этом мог узнать Трембель. Тогда вся засада насмарку. И Лыков принялся раздевать и перебинтовывать раненого, как уже делал это недавно с городовым Уховым. Директор-распорядитель был в сознании и, судя по всему, помирать не собирался.

– Я не доставлю Маше такого удовольствия, – сообщил он сыщику, морщась от боли.

– Я знаю кучу людей, которые много лет живут с одной почкой, – ободрил раненого Лыков. – И вы проживете. Только не с Марией Ивановной.

Скоро вокруг кареты собрались все, кто уцелел при эксе. Снитко и Гайдуков успешно отбились из окон магазина и не получили ни царапины. Они благоразумно не выходили наружу до самого конца боя. Но нескольких боевиков уложили на месте, не подпустив их к экипажу со стороны Вокзальной.

У Имадина оказалась прострелена шея, но сбоку, неопасно. Он истратил все патроны, а последнего террориста достал уже кинжалом. Против опытного разбойника дашнакцакан не устоял.

Ефрейтор Петров был цел и невредим, но сообщил начальнику грустную новость. Оба Ивановых погибли: боевики обошли их по черной лестнице и выстрелили в спину. Однако пограничники сразили троих врагов и отвлекли на себя часть их сил, чем обеспечили успех операции.

Из четырех конных стражников в живых остался лишь один, и тот был весь изранен. И погиб кучер, еще в первые секунды боя.

Всех необычнее пришлось воевать штабс-ротмистру Топурии. Согласно диспозиции, он разместился в кофейне. Когда началась стрельба, офицер увидел, как сидевший за соседним столиком армянин достал револьвер и кинулся на улицу. Топурия догадался, что это противник, и схватил его сзади за руки. Завязалась отчаянная борьба. Несколько минут два человека катались по полу заведения, и никто не мог взять верх. Наконец физически очень крепкий пограничник одолел дашнака. Мощными ударами он оглушил его, а потом выскочил на улицу и помог отстоять карету.