- Где? - выл Валетов, чувствуя, как у него в висках пульсирует кровь. - Где пацаны?

- Да вы че, да вы че, - отмахивался Лопата и подвел их к чану. - Вот, вот этот второй чан, вот здесь вот. - Он даже постучал по стенке из нержавейки.

- Эй! - тут же донеслись человеческие голоса. - Мы здесь! Фрол, это ты? Нам слыхать.

- Да я, я, - согласился Валетов, обходя чан и поднимаясь по лестнице вверх. Забравшись, он открыл люк и посмотрел вниз. - Эй, - спросил он, - тут кто?

- Да ты че, брат, это же мы - Вован с Коляном. Давай вытаскивай нас отсюда. Ты че, уже вернулся с деньгами, что ли, на самолете летал?

Тем временем люк закрылся и Фрол спустился вниз. А из чана начали раздаваться крики:

- Эй, ты, маленький ублюдок, ты куда? Вернись!

Фрол спрыгнул на землю и потер ладони.

- Это не то, здесь гоблины, - Фрол отвел одного из команды в сторону и тихо произнес: - Эти двое в чане - от меня дяде Леве подарок, чтоб не гневался. Пусть что хочет с ними, то и делает.

Громила ответил:

- Да, понял. Ну ты, мелкий, и крут!

- Да ниче, все нормально.

Двое вернулись к остальным. Фрол, не стесняясь, со всей дури пнул майора в пузо. Тот хотел было согнуться пополам, но удар уж был настолько хлипкий, что это была, скорее всего, мера психологического воздействия, нежели физического.

- Где мои пацаны?

- А-а-а, - заулыбался Лопата, - а я думал, вам эти вот нужны.

- Мне мои нужны, товарищ, блин, майор.

- Конечно-конечно, это надо тогда в другое место поехать.

Нежелание Валетова вытаскивать из пивного чана двух живых людей вознесло его на уровень зверюги, и теперь приданные Левой люди слушались этого маленького жестокого человечка беспрекословно. Они по мановению пальца Фрола подхватили под мышки майора и понесли его к выходу, совершенно забыв про охранника, стоявшего рядом с пивопроводом и смотревшего во все глаза на это маленькое чудовище в ободранной джинсе, умело распоряжающееся огромными тушами. Ну к управлению динозаврами, кстати, Фролу не привыкать - один Простаков чего стоит, а повинуется беспрекословно.

А тем временем Леха, свернувшись калачиком, пытался уснуть, но ничего не выходило - хотелось жрать, просто жрать. Сев, он потихоньку потряс за плечо Мудрецкого, который, впрочем, тоже не спал.

- Товарищ лейтенант.

- Чего? - пробурчал зло Юра.

- Может, нам хавки попросить. Холодно и голодно - нельзя так с живыми людьми обращаться.

- Ага, - согласился лейтенант, - поди им это расскажи.

- А что, можно?

Юра тоже сел:

- А ты можешь?

- А чего же, - Простаков поднялся.

Резинкин открыл глаза:

- Здоровый, ты не дури, нас тут всех перестреляют из-за тебя.

- Да кто перестреляет-то? Ночь, поди, сейчас, и стрелять-то особо не видно.

- Ты видишь хоть, куда наступать? Стрелять тебе не видно, - начал выступать Резинкин. Но после того, как его подняли и прижали к стене, он забыл не только хорошие слова, но и матерные.

- Я сейчас покушать попрошу, - вяло сообщил Леха и сделал несколько шагов к железной двери.

Стучал он тихонько, казалось, будто мышь поскрябывает. Потом чуть сильнее, потом стал лупить так, что дверь начала ходить ходуном. Минуты через две за преградой раздалось: «Че надо?» Мудрецкий узнал по голосу одного из двух лейтенантов, приставленных к ним в качестве охранников. Ну правильно, остальные ведь майоры да подполковники, кому охранять-то. Лейтенантам и охранять.