Однако на этой встрече накануне дня сороковин ничего особенного вроде бы и не произошло. Конунги вежливо и неторопливо вели спокойную беседу, Биркхард измаялся в ожидании неожиданности, которой так и не дождался, к глубокому своему огорчению, а Донкард терпеливо ждал, понимая, что до той поры, пока Олег не увидит дочь конунга Берту, он просто не может о ней говорить. Такой случай мог представиться только завтра, если на прощальном пиру сам Берт поднимет кубок во здравие Олега, о чем Донкард и не преминул шепнуть Биркхарду по окончании этой встречи.

Следующий день был сороковым со дня гибели Берсира. День последнего прощания, насыпки кургана, состязания воинов и торжественной тризны. Считалось, что душа усопшего уже достигла мест доброй охоты, но еще слышит и видит земное, ожидая последнего привета, а потому день этот не был столь мрачно-торжественным, как день погребального костра, и даже голову отравительницы отделили от туловища в самой Рузе, а не на священном месте останков, еще не скрытых курганом.

После того как седобородый старец величественно и неторопливо совершил краткое священное служение и окропление полусгоревших останков, конунг Берт, послы, бояре и люди именитые выстроились в длинную очередь, которую замыкала дружина. Все держали в руках шлемы и, подойдя к погребальному кострищу, наполняли их землей из заранее заготовленной кучи и высыпали ее на кострище. Все происходило в благоговейной тишине, люди торжественно шли друг за другом, и курган постепенно рос. Когда последний воин высыпал свою долю земли, первая часть обряда завершилась. Пока дружинники выстраивались, челядь раскинула ковры у подножия насыпанного холма, на которые согласно чину и порядку расселись все присутствующие. Седобородый жрец поднял кубок и торжественно пожелал Берсиру доброй охоты. И тотчас же все хором подхватили:

— Доброй охоты, Берсир!

Дружинники, потрясая мечами, с воинственными кличами закружились в неистовом хороводе вокруг холма, и тризна началась. От каждого ковра слышались песни, воспевающие подвиги Берсира, воины, закончив пляску, отбивали ритм, стуча мечами о щиты, и дружинники начали состязаться в своем воинском умении, стараясь изо всех сил, ибо победитель в награду получал меч Берсира. Затем вышел Зигбьерн, вызвавший на поединок сразу троих, и ловко управился с ними, вызвав бурю восторга. Дружинники выпили ритуальные кубки, хором пропели боевую песню, и тризна была завершена. Знатные люди рузов и послы, как и положено, удалились в бани, челядь убирала ковры и посуду, дружина ушла, и остались только рабочие, чтобы досыпать курган до должной высоты.

После бани и отдыха послы и знать потянулись на прощальный пир. На первой, торжественной части пира обязаны были присутствовать и женщины — жены знатных особ, жрицы, а также те, кто по каким-либо причинам был включен в состав посольств, и Альвена тотчас же нашла Олега.

— Сигурду выпало редкое счастье, конунг, — шепнула она. — Девочка чудо как хороша, умна и достойна. Эти три дня я провела в ее окружении.

— Она — подросток.