Встречать на крыльцо меня вышли почти все нынешние обитатели усадьбы. Толстый Бовин, чернявый Шахназаров, ну и, разумеется, Бурлацкий с Богомоловым. Последним появляется пышущий трубкой Арбатов. А где же Яковлев? Могильщик СССР занят и не изволил появиться, зато остальные обитатели, судя по интересу к моей персоне, явно скучают в особняке. Я жму руки, отшучиваюсь насчет «Волги», даже презентую им пару книг «Города», которые у меня лежат на заднем сиденье. Попахивает алкоголем – время уже к обеду, и консультанты, судя по всему, успели принять на грудь. Традиции «Буревестника революции» здесь блюдут свято.

Мы проходим вовнутрь, мне показывают бывшую дачу Горького. Здание и интерьеры, конечно, обветшали немного, но все еще выглядят достойно. И чего тут только нет! Собственный кинозал, каминный зал с большим обеденным столом и пианино. В соседнем помещении стоит бильярдный стол, кресла и стойка для киев. На втором этаже множество кабинетов и спален. Для полного счастья тут только бассейна не хватает. Зато есть отдельный спуск к Москве-реке, рядом с которым стоит сруб бани. Кучеряво цековцы живут, устроились здесь прямо по-барски, на всем готовом.

– А где же мемориальные комнаты Горького? – интересуюсь я. – Здесь вроде бы музей писателя был – его кабинет, спальня…

Бурлацкий пренебрежительно пожимает плечами:

– Кому они нужны? Когда мы сюда заехали, музея здесь уже не было.

– А экспонаты куда делись? Личные вещи Горького?

– Понятия не имею. Архивы с вещами, наверное, в московский музей отвезли, а мебель здесь осталась. Она ведь еще от Морозовых, – Федор провел рукой по спинке красивого и явно дореволюционного кресла, – обслуга вроде Говорила, что много хлама выкинули, перед тем как дачу снова стали использовать по прямому назначению.

Угу… мало им госдач в ближнем Подмосковье, все хапают и хапают – Морозов, поди, в гробу переворачивается. А вещи Горького на свалку. Когда только нажрутся?.. И Никита их ведь тоже поощрял – берите, пользуйтесь народным добром, поправляйте драгоценное здоровье. А зачем на партийные деньги все эти старинные особняки содержать? Чтобы таким вот консультантам было комфортно бухать на природе? Даже эта небольшая группа товарищей успела уже поработать и в селе Волынском (Кунцево), и в Серебряном бору. А сколько еще госдач в распоряжении ЦК?

Наконец, в каминном зале, где мы расположились, появляется хмурый Яковлев. Демонстративно, словно меня не замечая, подходит к столу и кидает документы Бовину. Начинает ему недовольно выговаривать:

– Руководящая роль партии?! Саша, очнись, это анахронизм! Ты же видел, что мы записали в Конституции: двухпалатный парламент, общенародные выборы… А из кого в партии выбирать?!

– Андропов нас на британский флаг порвет. – Бовин поправляет рассыпавшиеся по массивному столу бумаги, потом шурует кочергой в камине, поправляя дрова. Огонь разгорается сильнее, поленья потрескивают, темные угли красиво переливаются жаром. – Такие свободы ни новое Политбюро, ни Гагарин не поймут!

– А мы их убедим! – Яковлев, наконец, подходит ко мне, протягивает руку. От него тоже ощутимо несет водкой. Обеденный стол уставлен бутылками с алкоголем – в «допинге» и других мелких удовольствиях здесь себе не отказывают даже в процессе работы.