– Здесь повсюду множество пещер, – сказал ей Рикардо. – Мы спрячемся и заночуем в одной из них. На рассвете мы сможем пойти дальше.

Его лицо было исцарапано, ранки, оставленные ее ногтями, кровоточили. Несмотря на случившееся, он чувствовал в ней какую-то беззащитность, трогательную хрупкость, и от этого у него возникло желание как-то успокоить ее. Но теперь молчал он. Рикардо абсолютно не знал, что ей сказать.

Пещеры веками образовывались под воздействием ветра, бесчисленных ливней и землетрясений; они поражали своим беспредельным разнообразием. Одни были лишь углублениями в скалах, другие – бесконечными лабиринтами, куда еще не ступала нога человека.

В миле от того места, где они видели самолет, Рикардо нашел подходящую пещеру. Низкий вход был почти полностью закрыт кустарником.

– Оставайся здесь, – сказал он.

Пригнувшись, он вошел в пещеру. Внутри было темно, лишь через вход проникал слабый свет. Трудно было судить о ее длине, но это не имело значения, исследовать ее было незачем.

Он вернулся к Грасиеле.

– Там, похоже, безопасно, – сказал Рикардо. – Подожди, пожалуйста, внутри. Я соберу веток, чтобы замаскировать вход. Через несколько минут я вернусь.

Он посмотрел, как Грасиела молча вошла в пещеру, и не знал, увидит ли ее, когда вернется. Он вдруг понял, что очень хочет, чтобы она там была.

Грасиела вошла в пещеру и, посмотрев вслед Рикардо, в отчаянии опустилась на холодный камень. «Я больше так не могу, – думала она. – Где же Ты, Господи? Прошу Тебя, избавь меня от этих мук».

Это действительно были адские муки. С самого начала Грасиела боролась со своим влечением, которое она чувствовала по отношению к Рикардо. Она вспомнила Мавра. «Я боюсь самой себя. Того зла, которое во мне. Меня тянет к этому человеку, и я борюсь с этим».

Она поэтому и окружила себя стеной молчания – безмолвия, среди которого она жила в монастыре. Но теперь, без монастырского бича, без молитв, выбитая из колеи суровой обыденности, Грасиела оказалась не в состоянии изгнать из своей души мрак низменных желаний. На протяжении многих лет она боролась с дьявольскими побуждениями своего тела, пытаясь отгородиться от воспоминаний о звуках, стонах и вздохах, доносившихся из постели матери.

На ее обнаженное тело смотрел Мавр.

«Ты еще совсем ребенок. Одевайся и уходи…»

«Я – женщина».

Столько лет она пыталась забыть те ощущения, которые она испытала с Мавром, стереть в памяти ритмичное движение их тел, захватившее ее, подарившее ей наконец радость жизни.

Крик матери: «Сука!»

И слова врача: «Наш главный хирург решил сам наложить тебе швы. Он сказал, ты слишком красива, чтобы ходить со шрамами».

Все эти годы она молилась, чтобы очиститься от вины. И все это было напрасно.

Когда Грасиела впервые взглянула на Рикардо Мельядо, на нее вновь нахлынули воспоминания о прошлом. Он был красивым, нежным и добрым. Еще девочкой Грасиела мечтала о таком человеке, как Рикардо. И когда он был рядом, когда он прикасался к ней, ее тело тут же загоралось и ее переполняло чувство глубокого стыда. «Я – Христова невеста и в своих мыслях и предаю Господа. Я принадлежу Тебе, Иисус. Прошу Тебя, помоги мне. Избавь меня от нечестивых помыслов».