В обеих руках были зажаты ножи.

Только бы они вышли! Ох, это было бы здорово, забрать с собой еще, хотя бы одного врага. Ох, как мне хочется вонзить острие клинка, в незащищенное горло или глаз противника, а потом, когда нож выбьют из рук или я не смогу выдернуть его обратно, вцепиться зубами в горло… и рвать его… рвать, так, чтобы соленая кровь врага, фонтаном била мне в лицо.

– Леха, фуя, ты такой кровожадный? – раздался из темноты знакомый голос.

Испанец?! Он как здесь оказался, да еще и на вражеском БТРе? – это была последняя мысль, перед тем, как мои ноги подкосились.

– Командир? Командир? – верещал, чей-то высокий голос, над самым ухом. – Алексей Иванович, очнитесь!

– Твою мать! Ты кто? – придя в себя, прошептал я.

– Куравлев. Витька Куравлев, – радостно произнес голос. – Я – детдомовский, помните меня? Мы еще с вашей старшей дочкой в один кружок, на бальные танцы ходили. Вспомнили?

– Вспомнил. Дочь все время жаловалась, что ты ей ноги оттаптываешь, медведь косолапый.

– Ага. Точно! Это я.

– Где мы? – спросил я, приподнявшись на одной руке и оглядевшись вокруг.

Густой лес, кусты, заросли орешника и серая предутренняя хмарь в небе – верный признак того, что совсем скоро рассвет.

Рядом, никого, кроме высокого, худого паренька, нет. Коротко стриженный, нос картошкой, а на лице россыпь веснушек… вспомнил – Витя, точно, он ходил с моей старшей дочерью в один и тот же коллектив бальных танцев. Я лежал на брезентовых носилках, которые сейчас стояли на земле.

– Мы в лесопосадке, тут до железной дороги, всего – ничего, метров сто, не больше, – скороговоркой выпалил паренек. – Мы вас от самой улицы Буденного тащили, вас парни на захваченном БТРе нашли. Нас по рации вызвали, ну, мы вас и подобрали, а потом уже вручную и тащили, меняясь по очереди.

– Где остальные?

– Илья и Сашка, они вперед ушли на разведку, потому что, мы немного в темноте заплутали и вышли, хрен знает где. А потом, в той стороне, куда они ушли, раздались выстрелы… и взрыв… а потом тишина, и вот уже почти час никого нет. Я вас, поэтому и разбудил, что не знаю, как дальше быть.

– Понятно, – держась за ствол дерева, возле которого стояли носилки, я с трудом встал. – Надо вниз спуститься, выйдем из леса, и сориентируемся, куда вас черт, в темноте занес. Подставь плечо, чтобы я мог во время ходьбы опираться. Из оружия, что есть?

– У меня «папаша» с двумя полными дисками, не считая того, что пристегнут и ТТешник с тремя магазинами. А еще есть ваш пистолет с глушителем, снаряженный полным магазином… вот, собственно говоря, и все.

– Не густо.

– Ага.

Идти было тяжело, нога налилась тупой болью, а спину туго замотали бинтами, и она скорее не болела, а протяжно ныла, отдавая резкими уколами, при каждом резком движении. На ногах у меня был только один ботинок, а вторая нога красовалась тугой повязкой и одетой поверх неё теплым носком. Куртки и разгрузочного жилета тоже не было. Видимо, все выкинули во время перевязки, чтобы не замерзнуть меня укрыли теплым одеялом, в которое, я сейчас и кутался. «Гоша» лежал в одном кармане брюк, скрученный глушитель в другом.