«Вот именно, — оборвал Стас самого себя, садясь на гравицикл и запуская систему. — Он знает Стека, бандита, грабителя, наркомана и вора. Естественно, он имел полное право уже за одно только прошлое обвинить меня в намерении его обворовать, хотя сам… А, неважно, что там было в его прошлом! Сейчас он сынок богатенького папаши, а значит, ему многое позволено… Но какой гад!».

К счастью, эта поездка была последней на сегодня, и Стас мог спокойно заехать в офис компании, сдать документацию и отправиться домой. Посмотрев на часы, юноша достал мобил и позвонил Вениамину Викторовичу.

— Добрый день. Я не отвлекаю?

— Нет, что ты, — он даже на расстоянии почувствовал улыбку приемного отца. — Я сейчас как раз кофе пью.

— Я уже освободился, осталось только сдать чип. Могу заехать на вами… то есть, за тобой, — в который уже раз поправил он себя.

Когда три с половиной месяца назад Вениамин Андреевич пришел домой, загадочно улыбаясь и сразу же выставил на стол тортик, Стас и подумать не мог, какой именно подарок подготовил ему инженер. А при виде трех пластиковых удостоверений: паспорта, медицинской карты и страхового полиса, он и вовсе потерял дар речи. Рассказывать, чего ему стоило не просто сделать бездомному и нигде не зарегистрированному парню документы, но еще и сразу же оформить усыновление при отсутствии родителей и самого парня, Ветровский — то есть, теперь Ветровский-старший — не стал. На следующий день Стасу вживили чип под кожу, и с этого момента он стал полноправным гражданином Петербурга, имеющим право устраиваться на работу, получать образование (если денег хватит), и многое другое. В тот же день, когда инженер вручил приемному сыну документы, он попросил называть его на «ты». Стас честно старался, но до сих пор иногда сбивался на ставшее привычным за первые два месяца уважительное «вы».

— Извини, я боюсь, что освобожусь не раньше, чем через два часа. Так что поезжай домой, а я на метро доберусь.

Однако сам Стас оказался дома даже позже и в еще большей растерянности, нежели пребывал в момент звонка Вениамину Андреевичу. Причиной тому послужила новость, услышанная от менеджера его группы в компании во время традиционного в каждый последний рабочий день месяца «разбора полетов и падений», проще говоря — выдачи кнутов и пряников, и последующие события…

— Ира, Костя, Максим — вы можете идти, — тучный мужчина с обманчиво мягким голосом кивнул отпущенным курьерам, и посмотрел на следующего подчиненного. — Андрей, ты оштрафован на сто пятьдесят евро.

— Но Виктор Михайлович, я же… — худенький и какой-то полупрозрачный блондин шестнадцати лет вскочил со своего места, нервно кусая губы, казалось, он побледнел еще больше обычного.

— Андрей, я понимаю твою ситуацию, но клиенты несколько раз жаловались, что ты опаздываешь, — все так же мягко перебил его менеджер. — Если бы ты работал в другом месте, тебе это, возможно, и сошло бы с рук, но репутация нашей компании всегда была безупречна. И учти, я не увольняю тебя только потому, что мне известна твоя ситуация и мне тебя жаль. Но если в следующем месяце это повторится… ты понимаешь.