Марори не знала, как именно явится Сатис, но почему-то не сомневалась, что материализация такой громадины должна быть по меньшей мере необычной. Сначала по земле потянулись черные нити, которые начали медленно сворачиваться в маленький смерч, который рос и расширялся прямо на глазах. Что ж, похоже, Сатис не отличался особой оригинальностью и использовал тот же трюк, что и в знаменательный день их встречи.

Когда массивная фигура материализовалась и встала у нее за спиной, трещина расширилась настолько, что тварь с обратной стороны протиснулась почти на половину. И ее размеры ужасали.

– Охренеть. Что б меня. Да ну нафиг! – попеременно глядя то на призванного фэлфаэра, то на порождение, которое неудержимо лезло в мир живых, выкрикивал Тинд.

Он так увлекся, что совершенно забыл о своей роли в их маленькой вот-вот грозившей начаться войне. А когда Сатис встал у Марори за спиной, ей отчего-то остро захотелось натравить фэлфаэра на этого умника и вырвать его поганый язык, которым он – минуты не прошло! – бахвалился, что оторвет ей голову.

Разлом, наконец, не выдержал и треснул сверху вниз, как спелый арбуз. Им в лица ударил настолько крепкий гнилостный смрад, что Марори едва не сшибло с ног. К счастью, Тинд все-таки справился с растерянностью и прикрыл их защитным барьером.

Тварь была поистине огромной. Этакая гора с двумя парами рук, мощным, покрытым слизью телом и полным отсутствием головы. В том месте, где ей полагалось быть, торчал фонтан извивающихся, больше похожих на языки щупалец.

Порождение вывалилось на землю, затрясло щупальцами, которые на несколько секунд вытянулись в струнку, а затем снова ожили, заметались. Именно они заменяли созданию глаза, именно ими оно слышало и воспринимало малейшее движение, именно с помощью них питалось.

Угурд – мерзкий пожиратель гнилой плоти. Марори помнила, как на одну из своих лекций профессор Дохляк принес его забальзамированное щупальце и как долго дотошно рассказывал, насколько оно опасно даже в забальзамированном виде, несколько месяцев спустя после того, как его отсекли от тела. Одной капли токсина с такого щупальца достаточно, чтобы жертву парализовало. Но и это не самое страшное. Что может быть неприятнее паралича в непосредственной близости от недружелюбной твари из Хаоса? Только вся гамма чувств, рожденная активным гниением собственных внутренних органов. Потому что Угурд был тем еще гурманом и предпочитал всасывать жертву уже в переваренном виде.

– Сейчас будет больно! – с каким-то веселым азартом закричал Тинд. Выставленный им барьер налился золотистым сиянием, побежал густой рябью, которая быстро оформилась правильной сеткой из шестигранников.

Марроу неспешно вытащил пистолеты.

Громко выдохнув, будто разгневанный кит, тварь сорвалась с места и понеслась на двуногую добычу.

Грянули выстрелы. Пули беспрепятственно прошивали барьер Тинда и клевали тело создания из Хаоса. Клевали – самое подходящее слово. Ошметки плоти и крови, что неизменно разлетались в стороны после каждого попадания, нисколько не смущали и не задерживали чудовище. Похоже, оно вообще не особенно замечало, что находится под прямым обстрелом.