Для угощения гостей был подан огромный европейский графин рома и чайные стаканы. При этом больше всех пил сам хозяин, видимо, очень любивший этот напиток, невзирая на то, что со своим стаканом ему приходилось поминутно выходить за дверь, так как обычай запрещал овайгийцам пить и есть в присутствии людей высшего положения, к каковым причислялись все иностранцы. Элиот же не пил совсем, — может быть, потому, что не хотел выходить.

К месту убийства Кука отправились через селение, представлявшее собою кучу беспорядочно разбросанных строений, похожих более на сараи, но все же не на шалаши.

«Исправно живут! — решил Тишка. — Не сравнить с теми, что на Тане...»

В домах имелась некоторая утварь европейского происхождения. В одном доме Головнин и его спутники могли видеть, как голые ткачи ткали рядно из волокон какого-то растения, окрашенного в приятные для глаза тона. А в другом — целую мастерскую с настоящим кузнечным горном. И тут же на настоящей наковальне отковывались мечи, и курчавый овайгийский юноша обтачивал напильником ружейный замок, привинтив свои тиски к древесному столбу, врытому в землю.

— Не правда ли, — сказал Элиот, — сколь много преуспели туземцы, если только помыслить, капитан, что мы идем с вами к тому самому месту, где сорок лет назад их отцы убили Кука ударом каменного копья? Разве это не чудесно, что овайгийский народ быстрыми шагами идет по пути цивилизации!

— Приветствую их от всей души на сих путях, — сказал Василий Михайлович и вдруг остановился и стал глядеть на группу голых овайгийцев, валявшихся в тени небольшой хижины.

Сидя прямо на земле, они играли в европейские карты и пили все тот же американский ром, что видел он у старшины на столе. Только пили они его не из европейских стаканов, а из больших и глубоких раковин, что во множестве валялись на морском берегу.

Но вот и место, где нашел свой преждевременный конец мужественный английский мореплаватель.

Элиот подвел Головнина и его спутников к большому камню на самом берегу залива и сказал: — Вот здесь погиб Джемс Кук.

И Элиот, со слов нынешнего короля Тамеамеа, который случайно присутствовал при убийстве Кука, будучи еще тогда простым старшиной, снова стал рассказывать русским, как все это происходило, как стоял Кук, как он упал в воду лицом, как тело его подхватили островитяне и унесли вглубь селения.

— Вот еще один из свидетелей убийства моего соотечественника, — добавил Элиот, указывая на огромное старое дерево, росшее вблизи берега, — Вы видите, сэр, это отверстие? — спрашивал он Головнина, указывая ему на сквозную, уже почти заплывшую от времени пробоину в стволе дерева. — Эта пробоина сделана ядром, пущенным с одного из судов Кука, которые начали обстрел селения после убийства начальника экспедиция.

Василий Михайлович долго не покидал этого места, стоя с непокрытой головой у камня в глубоком раздумье, а рядом с ним, также с обнаженными головами, стояли его молодые спутники.

Красота овайгийского народа, ум и живость этих смуглых, статных островитян, так легко научившихся различным ремеслам, еще долго занимали воображение и мысли Василия Михайловича.