В этот момент вошел секретарь И что-то тихо сказал государыне.

— Да, да, конечно, — громко ответила ему Екатерина.

Не успел секретарь выйти, как появился Потемкин при орденах, подтянутый, красивый.

— Знаешь ли, князь, — обратилась к нему Екатерина, — граф Задунайский согласился ехать в Берлин. Я очень рада, потому что не знаю для этой миссии более представительного человека.

Румянцев благодарно поклонился. От его наблюдательности не ускользнуло, что государыня и Потемкин вели себя так, словно их встреча была уже не первой в этот только начинающийся день.

Потемкин протянул руку:

— Поздравляю, граф. Вы достойны этой чести.

В его голосе прозвучали покровительственные нотки. Раньше говорить подобным образом он бы не осмелился. Но сейчас, несомненно, считал себя равным с ним по заслугам, а может быть, даже выше, значительнее.

— Кстати, — продолжал Потемкин, — я тоже еду, только в другую сторону.

— Да, да, — подхватила Екатерина, — он едет в свои губернии, и я остаюсь совсем одна, без вас, без него… — добавила она и при этом так посмотрела на Потемкина, что тот невольно опустил глаза.

«А ведь она его любит», — подумал Румянцев.

Чтобы оправиться от минутной неловкости и свернуть разговор от нежелательной темы, Потемкин стал расспрашивать Румянцева о его времяпрепровождении в Петербурге, об общих знакомых из числа военной знати, которых Румянцев некогда называл спекулятивными воинами и которые до сих пор не могли простить ему этого. Оставив их одних, государыня отошла к окну.

— А знаете, граф, у меня врагов не меньше, чем у вас, — сказал Потемкин таким тоном, словно это делало ему честь. — Всему виной ордена, которые на меня нацепили. Зависть — вот где начало злу.

Беседуя, они приблизились к императрице, смотревшей в окно. За окном после дождя было еще сыро. Над черной дорогой низко носились вороны, высматривая выползших дождевых червей и с жадностью их заглатывая.

— Как они радуются возможности набить зобы бедными существами! — задумчиво промолвила Екатерина и, помолчав, добавила: — Все пожирают друг друга на этом свете!

Сказано было сильно, но в словах не чувствовалось искренности. Румянцев давно заметил: государыня часто говорила умные слова, не боясь обнажить правды, но делала это не из убеждений ума и сердца, а чтобы поразить слушателей величием своего рассудка, добротой души. То была игра, и только.

Потемкин счел нужным выразить восхищение государыне, Румянцев же промолчал, и это его молчание неприятно задело Екатерину. Заметно помрачнев, она вернулась к своему рабочему столу и снова потянулась к табакерке, однако на сей раз нюхать табак не стала — открыла крышку и тотчас ее захлопнула.

— Я рада, что договорилась о главном, — сухо сказала она Румянцеву. — Об остальном вам расскажет Никита Панин. Граф подготовил для вас подробную инструкцию.

Румянцев стал откланиваться.

Фридрих II встретил великого князя Павла и сопровождавших его лиц с большими почестями. На церемонии по случаю этого события участвовала вся столичная знать, весь генеральный военный штаб.

Король был торжествен и красноречив.