Ингрид заметно расслабилась, вслед за Поддубецким, морщась, сняла наушники.

Поддубецкий сказал с облегчением:

– Предпочитаю, как говорится, живой звук.

В самолете нет того грохота, как в вертолете, хотя шумит достаточно сильно, не пассажирский, конструкторы удобства принесли в жертву скорости и маневренности.

Поддубецкий выудил из сумки большой планшет, развернул так, что он стал размером с телевизор.

– Смотрите, вот снимки города, куда заложницу предположительно повезли.

– Ого!

Он сказал неохотно:

– Не надо ужасаться его виду, мы не хотели его превращать в такое! Нас вынудили.

Я помалкивал, вся операция как на ладони, три предыдущие тоже. Все верно, после этой, которую назвали «русские рассердились», бойцы халифата уже не решаются открыто входить на земли России, да и местные страшатся даже подумать, что русские заподозрят в пособничестве боевикам.

Силу все понимают, все-таки мы животные, хоть и гордо именуем себя уже людьми, но с этим поспешили, поспешили, потому и с коммунизмом облажались. С питекантропами коммунизм не строят, даже пусть всех обучили читать, писать и ездить на велосипеде.

– Мир слишком велик, – сказал я с неудовольствием. – Спутниковое наблюдение вроде бы ах-ах сделало земной шарик совсем крохотным, чуть ли не с футбольный мяч, но все равно люди на нем мельче микробов. И спрятаться все равно есть где.

– Особенно, – добавила Ингрид едко, – когда по щелям тоже расплодились микробы.

Поддубецкий покосился в мою сторону, сказал достаточно виноватым голосом:

– Гражданское население мы предупреждали, что на этот раз халифат точно вышибем из города, так что им лучше временно покинуть его пределы.

– Но таких нашлось мало, – сказал я.

– Увы…

Ингрид сказала зло:

– Решили, что снова не решимся и будем сюсюкать, как от нас требовали правозащитники! Госдеп слал протест за протестом, даром ли он в подготовку халифата столько миллиардов вбухал!

Поддубецкий кивнул.

– Да, местные поверили, что у нас снова все закончится полумерами или даже имитацией наступления, как уже было. Тем более что наши либералы на весь мир кричали, что нельзя атаковать город, где есть мирные жители, а Штаты и вся Европа требовали, чтобы никто здесь пальчика не прищемил и чтобы с халифатовцами, если кого вдруг и захватим чисто случайно, обращались как с пленными уважительно и с достоинством…

Я прервал:

– Вы как будто оправдываетесь. Я знаю все подробности и одобряю операцию полностью. К городу подвезли установки «Солнцепек», «Буратино» и несколько «Градов». Одновременно ударили высокоточными бомбами. Выжгли все так, что и тараканы сгорели. Никаких пленных, зачем нам такие пленные?

– Впервые никто из наших солдат не пострадал, – сказал он быстро и уже оживая, видя и мою поддержку, да еще более решительную, чем со стороны Ингрид. – А Штатам посоветовали заткнуть свои протесты в жопу, иначе рванем те атомные мины, что по проекту Сахарова заложены вдоль тектонического разлома у берега Штатов.

– Помню, – ответил я. – Рейтинг нашего правительства сразу прыгнул вверх.

Он сказал с удовольствием:

– И все сразу затихли, как в Штатах, так и в сраной Европе, где силу понимают не хуже халифата. Да что там не хуже, намного лучше! Намного.