– Это все?

Крипо повысил голос, что было на него не похоже:

– «Это все»? Я только что объяснил тебе, что мы, возможно, сели в лужу, что твой отец прикончил трех психов, из которых ни один не был Человеком-гвоздем, что настоящий убийца все еще где-то гуляет, а ты спрашиваешь меня, все это или не все? На тебя не напасешься, когда ты ищешь, в какое дерьмо еще вляпаться.

Эрван не ответил: новые факты странным образом подтверждали то, что он извлек из чтения отчетов по процессу. Он забил себе голову выдержками из свидетельских показаний, потусторонними ответами Фарабо, речами адвокатов, но ничего важного не узнал.

Сейчас говорили не строчки, а скорее то, что осталось в тени. Что-то не складывается. Какая-то деталь от него ускользала, а именно эта деталь, пусть даже речь шла о преступлениях сорокалетней давности, могла помочь ему понять сегодняшнее дело.

– Ты меня слушаешь? Что мы должны делать?

– Копайте, переройте их прошлое, найдите любую зацепку, которая сойдет за мотив.

– Это не даст нам прямых улик.

– Про прямые можно забыть. Закроем дело с косвенными.

– Я тебя не узнаю.

– Это называется «принцип реальности».

– Ладно. Я передам остальным.

Крипо повесил трубку, и Эрван проехал по мосту Рояль в направлении улицы Пирамид. Квартал Оперы, смена атмосферы. В полицейской школе объясняли, что проложенные Османом крупные городские артерии, широкие и прямые, задумывались для подавления народных мятежей, стрельбы из пушек и свободного продвижения кавалерии. «Тому доказательство, – подтверждал отец, – что май шестьдесят восьмого разразился на другом берегу Сены!»

Настало время потрясти Старика.

– Ты все еще в больнице? – спросил тот встревоженным голосом.

– Возвращаюсь домой.

– Тебя выпустили?

– Ты меня едва задел.

– Нам надо поговорить. Это было…

– У меня больше нет сил злиться на тебя за что бы то ни было.

– Уход с дистанции! Победа! – засмеялся Морван. – Ты должен отдохнуть.

– Я собираюсь уехать.

– Могу дать тебе ключи от Бреа.

– Я еду в Бельгию.

Короткая пауза.

– Почему в Бельгию?

– Сегодня ночью я штудировал архивы процесса в Лубумбаши. Три скоросшивателя по четыре кило каждый.

Опять молчание. Эрван обогнул дворец Гарнье, помпезный и позолоченный, потом свернул по косой к улице Лафайет. Еще одна артерия, проложенная для атаки легкой бригады.[136]

– Где ты все это достал?

– В Намюре: там хранились записи адвокатов.

– Что ты на самом деле ищешь?

– Некоторые данные мне кажутся недостаточными. Чтобы не сказать странными.

– Ну и что? Твое расследование закрыто, а твои виновные мертвы.

– Возможно, нет. Остается слишком много вопросов, на которые нет ответа. В конечном счете, если какие-то ненормальные пересадили себе костный мозг мертвеца, это еще не значит, что они стали убийцами.

– Они убили двух жандармов.

– Верно. В Локиреке они взялись за оружие. Но мне нужна уверенность, что именно они убили Виссу Савири и остальных.

– Ты так и не ответил на мой первый вопрос: почему в Бельгию?

– Я опрошу свидетелей первого дела.

– Каких?

– Еще не знаю.

Эрван предпочел не называть имена.

– Ты губишь себя, мой мальчик. Осторожней: я чуть с ума не сошел из-за той истории.