– И что?

– И он распахнул дверь, а там я с подносом и чашками. И он... он взял у меня поднос. И мне пришлось уйти оттуда. А этот тип бросил мне вдогонку что-то вроде – занятный дизайн у вас тут... богатство выбора – вот что особенно впечатляет.

– В смысле?

– Он на наши образцы указывал... на гробы. И засмеялся неприятно так. Над такими вещами вообще-то не смеются, понимаете?

– Мам, ты куда сегодня? Как всегда, на рынок и потом прогуляешься? – спросил сын по телефону утром.

И Светлана Сергеевна Дынник – в прошлом судья и член судебной Коллегии, а ныне пенсионерка – ответила: «Да, сынок».

Собралась, оделась, но не взяла с собой вороха полиэтиленовых пакетов, которые обычно напихивала в дамскую сумку, чтобы в магазине или на рынке «не платить за дурацкий мешок».

У дома на остановке она села в маршрутку, идущую на Ленинский проспект. И по пути начала прикидывать – где же в их районе ближайшая церковь?

Даже выйдя на пенсию, Светлана Сергеевна считала, что не дошла еще до той стадии, когда женщины ее возраста, ее образования, положения и круга начинают вдруг интересоваться всеми этими делами – звонить друг другу и спрашивать: «А когда родительская?», «А когда вербное?» или откровенно хвастаться: «А я, знаешь, в церковь заскочила по дороге, свечки поставила, так вот там такая энергетика...» И вообще «попы стали все сплошь молодые и образованные» и «сегодня в церкви было на удивление много народа».

Но это она считала раньше, и когда ей говорили об этом подруги – в основном вдовы, уже успевшие схоронить мужей, – она сочувственно кивала, поддакивая, а про себя думала: «Бедные, а что им остается делать?» Со своим мужем она развелась много лет назад и редко о нем вспоминала, вычеркнув эту страницу из жизни.

И другую страницу, как ей казалось, она тоже жирно зачеркнула, замазала краской. Но неожиданно запретная картинка начала проступать, и слова...

Слова, что повторяли все они...

В суде...

И не только в суде...

Он ей позвонил и сказал...

Адвокат позвонил судье...

Ростислав Ведищев – ей, Светлане Дынник, через столько лет, словно с того света.

Но он же не умирал.

Умирал-то не он.

Умерли другие...

И вот сейчас, в это утро, когда позвонил сын и когда за окном все обещало восхитительный летний день во всей своей сияющей солнечной наготе и безмятежности, Светлана Сергеевна Дынник решила отправиться в церковь.

Сколько раз ее подруги твердили, что «там становится легче» и «что-то словно отпускает».

Что отпускает?

Что отпускает там и почему?

Добравшись до Ленинского проспекта, Светлана Сергеевна дождалась троллейбуса номер 62 и, только усевшись сзади в пустом салоне, поняла, что совершила ошибку. Мысленно представив проспект, она не обнаружила там церквей. Может быть, просто не знала, потому что никогда не ходила прежде? У Первой градской больницы есть что-то похожее на часовню...

Вспомнила, если проехать на Якиманку – там красивая старая церковь, как раз напротив французского посольства, говорят, что на Пасху туда ходит дипкорпус.

Какая разница куда?

И что она там, интересно, станет делать? Купит свечки и поставит? Возьмет и напишет в записочках «за упокой»... Но ведь самоубийц не поминают...