Прошел час.

Потом еще сорок минут.

Но это оказалось кстати – потихоньку Катя успокоилась и начала воспринимать окружающую обстановку менее трагично.

Успокоилась за это время не только она одна.

Следователь Чалов вручил протокол одному из оперативников и велел «ознакомить понятых» – оказалось, те сидят в кабинете Платона Ковнацкого.

– Ну и каково ваше мнение?

Катя с удивлением поняла, что Чалов спрашивает это у нее.

– Даже не знаю, что и сказать.

«Говори же, идиотка, ведь он интересуется твоим мнением... В кои-то веки руководитель следственно-оперативной группы оказывает такое невероятное доверие ведомственной прессе! Не молчи, как истукан!»

Катя старалась внешне ничем не выдать своего волнения.

– Конечно, все это, возможно, и не связано... Вполне вероятно, что всему причина – бизнес. Корыстные мотивы... разборка или же дележ денег, но... у меня из головы не идет то, что Гаврилов приезжал к нему накануне самоубийства, и то, как он, Ковнацкий, вчера нам с вами врал об этом посещении!

– Вот и у меня тоже из головы эти факты не идут, – сказал Чалов. – От гавриловского дела какой-то осадок остался... абсолютная незавершенность, хотя вроде причина самоубийства найдена – его болезнь... И у вас тоже это ощущение, да? Поэтому я вам сегодня и позвонил. Я сюда сегодня в местный розыск приехал, они для меня медицинскую карту Гаврилова изъяли – по месту жительства, хотя он тут и не жил и в больнице никогда не лечился, но по закону я обязан изъять все медицинские документы... Едва приехал, а тут такое ЧП. Это только в фильмах, когда труп обнаруживают, потом сразу смена кадра и уже машинки с мигалками, и все вроде как давно делом заняты. А мы как сюда примчались, такую картину застали – дверь офиса настежь, его кассирша Ускова у крыльца в истерике бьется, орет: «Зарезали его, ой зарезали!» – а кругом одни старухи... и некоторые уже туда, внутрь лезут... глядеть... В общем, мрак кромешный.

– Значит, его кассирша обнаружила?

– Да, говорит, что с обеда вернулась. Со времени смерти на момент начала осмотра прошло не более полутора часов. Вчера, когда мы с вами сюда приезжали, она ведь тоже на обед отлучалась.

– Я не помню, – честно призналась Катя.

– А я запомнил, когда мы разговаривали в кабинете, она заглянула и сказала, что идет на обед. Мы уходили, а она еще не возвращалась, не торопятся они тут, в Ясногорске.

Катя попыталась напрячь память – нет, этот эпизод она точно пропустила, вот то, что кассирша встретила их, когда они вошли, и спросила «чем могу помочь?»... Нет, это поинтересовался продавец или менеджер... высокий такой блондин с искусственным загаром, даже странно, что такие типы в похоронных бюро трудятся, а не «спасателями Малибу».

– Я помню похоронного агента, он тут был в зале... высокий такой, молодой, а где он?

– Сейчас узнаем. – Чалов жестом подозвал оперативника, которому отдавал протокол осмотра «ознакомить понятых», проверил подписи, подписал сам. – Эта кассирша... она в себя-то хоть пришла?

– Так точно, – доложил местный ясногорский оперативник, – очухалась. Валерий Викентьевич, а вам прокурор уже два раза звонил – через нашу дежурную часть вас разыскивает, у вас телефон сотовый не отвечает.