Да засуньте вы все это знаете куда?

Все эти ваши вопросы, допросы... Их в свое время тоже задавали немало, но то время прошло.

И скоро все вообще закончится тем, что появится еще одна могила. То самое место, которое Валька Гаврилов, честно говоря, давно, давно заслужил.

И все порастет травой.

Смерть...

Жизнь...

Память...

– Распишитесь на бланке протокола, – сказал следователь Чалов и протянул Платону Ковнацкому свою шариковую ручку.

В машине рядом с Катей следователь Чалов аккуратно раскрыл папку с протоколами допросов, словно проверил – все ли на месте, и потом захлопнул.

Финита...

Из окон похоронной конторы никто не следил за ними украдкой, никто не вышел на крыльцо «покурить», понаблюдать – куда поедут и скоро ли.

И все же, все же, все же...

Конечно, дело о самоубийстве гражданина Гаврилова фактически уже закрыто. Но все же...

Во всей этой их лжи, фальши и недомолвках...

Во всем этом столь явном нежелании говорить...

В скрытом волнении...

Смятении...

Испуге...

Да, да, совершенно определенно – испуге (Катя в некоторые моменты и там, в саду, полном цветов, и здесь, в зале, увешанном венками, ощутила это – как легкое дуновение сквозняка, как нечто незримое, но грозное, маячившее там, в тени, в ясный полдень в месте, где не водятся тени)...

Во всем этом невысказанном и утаенном скрыта какая-то тайна.

Катя поклясться была готова.

Но, кажется, никто уже не собирался эту тайну разгадывать.

– Ну а теперь назад к лаборатории, и можно сказать, что все, – следователь Чалов сидел рядом с Катей прямо, точно аршин проглотил. И она в эту минуту почти ненавидела его.

И это все? Ты больше и пальцем не шевельнешь?

Но таков ведь порядок по делам о суициде. Круг лиц из числа знакомых и близких самоубийцы просто формально опрашивается. А решающую роль играет заключение судмедэкспертов.

Но там ведь есть что-то... как раз в этом заключении. Сиваков и его коллеги ждали какого-то консультанта-инфекциониста.

Иномарок высокого начальства возле здания кримлаборатории Катя уже не увидела, когда они туда подъехали. Зато увидела две другие машины – желтое такси и черное «Вольво» с номерами областной прокуратуры.

Прокурора области следователь Чалов встретил в коридоре лаборатории.

– Добрый день, где вас носит, Валерий Викентьевич? – Прокурор выглядел раздраженным и озабоченным. – И дозвониться до вас невозможно. Люди из управделами приезжали, я больше часа с ними тут один...

– Я же докладывал вам сегодня утром ситуацию, – следователь Чалов достал из кармана щегольского пиджака телефон. – Вот черт, простите, звонок вырубился, сейчас исправлю.

Кате, поодаль наблюдавшей сцену «Чалов и начальство», показалось: звонок отнюдь не сам «вырубился», а его намеренно отключили.

То же самое, видимо, померещилось и прокурору.

– Они требовали точной и окончательной информации! Я целый час тут должен был оправдываться... делать вид... Они забрали копию заключения экспертизы, но этого им показалось недостаточно, они хотели...

– Так я всем этим утром как раз и занимался – опрашивал знакомых Валентина Гаврилова, вот, пожалуйста, протоколы – его водитель, гражданка Каротеева и гражданин Ковнацкий, а также тут рапорты сотрудников розыска. На одиннадцать часов, – Чалов глянул на запястье с наручными часами, – мной сюда, в морг, вызвана гражданка Наталья Литте, по нашим данным – близкая подруга Гаврилова. Вон она, кажется, скучает в одиночестве, – он указал в дальний конец кримлаборатории, где у широких распашных белых дверей стояли банкетки. – На консультацию к нашим экспертам вызван специалист. И вообще, что вы от меня хотите? Я занялся этим делом не в свое даже дежурство, проявил такт и любезность, подменил коллегу, у которого всегда что-нибудь да приключается: то жена снова рожает, то теща из Иркутка приезжает. Бросил все свои дела, второй день таскаюсь с раннего утра по этому чертову городишке, стараясь закончить всю эту антимонию как можно скорее!