Пленка запнулась, потом закрутилась быстрее, сминая, глотая слова и предложения.

Помощник дежурного смотрел на магнитофон, включившийся в пустой запертой... нет, открытой сквозняком комнате... служебном кабинете, где все всегда запирается и прячется в сейфы... И этот вот вещдок с дачи той убитой женщины, который забрали, чтобы прослушать какую-то кассету, и потом привезли, вернули сюда, в отдел, как и положено, на хранение и...

«...Тело на упущенной веревке рухнуло вниз. Его приняли с благодарностью, как манну небесную...»

Помощник дежурного, не сводя глаз с магнитофона, шагнул через порог, но пленка неожиданно остановилась. А со стороны дежурной части послышались мужские голоса.

Наконец-то приехали эксперты ЭКУ. Но когда помощник дежурного, не сразу найдя в связке ключей нужный ключ, запер дверь в этот кабинет и поспешно вернулся на свой пост, он увидел, что эксперты, явившиеся за сравнительным анализом ДНК, опоздали.

Банкетка – пуста, Гермес словно испарился.

День уже клонился к закату, и солнце...

Казалось, оно устало...

Оно тоже устало, как и люди...

А может, виной всему оказался смог, пригнанный ветром со стороны столицы, или же дым дальнего торфяного пожара где-нибудь в Шатуре...

Багровое солнце тяжело повисло над пыльной проселочной дорогой, над дальним лесом, травой, развалинами старой фермы.

И колодцем – серым, растрескавшимся, пышущим послеполуденным зноем, как жерло вулкана.

Никакой прохлады...

Черная смрадная вода там, на дне.

Порыв ветра поднял дорожную пыль и соткал из нее...

Тени... столбы пыли... смерчи... четыре... пять... вот снова четыре... пять... шесть...

Они окружили колодец в немом хороводе, словно пытаясь добраться... или выбраться... но порыв ветра ослаб, и они осыпались прахом...

Под неумолчный стрекот кузнечиков...

Под гул невидимого в небе авиалайнера...

Под чей-то то ли смех, то ли плач...

В тишине, убивающей наповал своим полным молчанием...

Неясностью...

Ближе к закату...

В преддверии ночи.

«Он мертв уже более двадцати часов, его убили, когда Полина Каротеева там, в больнице, была еще жива».

Эта фраза Чалова буквально оглушила Катю – конечно, она слышала, что говорили эксперты и патологоанатомы о времени наступления смерти адвоката Ведищева, но когда это объявил Чалов...

– Мне не разорваться пополам. – Он стоял у двери в операционный бокс, где все еще продолжалось вскрытие.

Только что они закончили просмотр файлов камер наблюдения, трое оперативников сразу же поехали к Наталье Литте-Прохоровой по тому адресу, что указан в уголовном деле.

– Мне не разорваться пополам, – повторил Чалов. – Пока тут все закончится, пока они ее найдут, привезут и я начну допрос... Екатерина, там, в Ясногорске, поисковые мероприятия продолжаются. Я понимаю, что вы устали, что вы очень устали, с ног валитесь... Но мне стало бы в сто раз спокойнее, если бы кто-то из нас этот процесс там, в Ясногорске, контролировал. Мы ведь и так все время опаздываем и лишь трупы подбираем, но...

– Хорошо, я вернусь в ясногорский отдел и, если нужно, подъеду в больницу. – Катя чувствовала, как на нее наваливается свинцовая тяжесть.