Усталость, бессилие... никогда еще у них не случалось столь трудного дела...

Она плохо понимала, что Чалов подразумевает под словом «контролировать процесс». Как она – сотрудник пресс-службы – вообще способна контролировать работу ясногорского уголовного розыска? Прячась за широкую спину прокурорского, это еще возможно – подкидывать вопросы, спрашивать, сомневаться, спорить, доказывать, даже настаивать на своем... А в одиночку...

«Но мы же вместе расследуем это дело, Чалов это понимает, и он доверяет мне. Надеется, что, если произойдет что-то важное, я это не пропущу. И потом, он торопится... У него дело могут утром забрать – соберется совещание, и прокуратура потребует, чтобы он передал расследование кому-то другому, чтобы уж никакие личные мотивы и личные потери... гибель его дяди-адвоката...»

– Я поехала, – Катя смотрела на Чалова. – Я хотела вам сказать все это время... Ваш дядя... что бы там ни было, но его смерть... это ужасная смерть... Примите мои соболезнования. Мне очень жаль.

– Спасибо. Если что, сразу звоните мне, хорошо?

Ехали из Москвы в область, потом мчались из области в Москву, и вот теперь... Катя крепко сжимала руль маленькой машинки. Спину ломило нещадно, столько дорог и такое дикое напряжение. Так и подмывало остановиться на обочине, вывалиться из машины мешком и растянуться на пыльной траве, чтобы спина расправилась, пришла в норму, но...

К ясногорскому отделу Катя подкатила в лучах гаснущего заката. И несмотря на то что ей очень хотелось выбраться, все никак не могла вылезти из салона – не могла разогнуться, и ноги не слушались.

Но вот она все же вылезла, закрыла машину, пискнула сигнализация. И заковыляла (черт возьми, как старуха!) в дежурную часть.

Там клубилась какая-то беспокойная суета – Катя увидела экспертов из ЭКУ, сотрудника ИВС и двух молодых оперативников, которые ругались со столь же молодым, красным, как рак, помощником дежурного.

– Добрый вечер, что у вас тут случилось? – спросила Катя.

– Да задержанный сбежал! Ну разве можно проявить себя такой полной дубиной? – молоденький оперативник повернулся к помощнику дежурного. – Как это не было никого в отделе? Мы наверху, я с этими документами чертовыми из больницы вожусь... Что, нельзя было позвонить мне – спустись, побудь с задержанным пять минут, что, я не спустился бы?

– Я думал, нет никакого, все разъехались, «сирена» же в районе, – оправдывался дежурный. – Да я только на минуту отвлекся, в кабинете этот магнитофон... я думал, там кто-то по телефону... а это кассета... кассета включилась... Потом... Я вернулся, а его уже след простыл.

– Кого? – спросила Катя.

– Да наркомана с Юбилейной. Глотов в камере до сих пор в чувство приходит, а этот молодой... Шурупов сбежал! – оперативник обернулся к помощнику дежурного.

– Так он уже задержанным не считался, – отрезал тот. – У него срок задержания истек, не мог я его в изоляторе дольше держать, а эксперты опаздывали!

– Только не надо все на нас валить, – с ходу вмешался в свару эксперт ЭКУ. – Мы и так к вам полтора часа кандехали по таким пробкам, что...