«Новые вызовы» — так назывался отдел сайта земельного совета, занимавшегося освещением внутренней информации. Анника внимательно прочитала последний абзац:
Новый клерк департамента безопасности движения — бывший руководитель проекта София Гренборг. Совсем недавно София работала координатором группы конгресса.
«Я воспринимаю новое назначение как волнующий вызов, — говорит София. — Я всегда любила новую работу, и очень благодарна за доверие, которое оказало мне руководство».
Анника прочитала этот кусок дважды. Была ли это ирония, или эта девка действительно состоит из одних затасканных клише? На маленькой фотографии была видна фальшивая улыбка.
«Гори в аду, сучка», — подумала Анника.
Она закрыла страницу и стала искать информацию о том, какими деньгами обычно оперируют в научном сообществе.
«Я слишком много злюсь, — подумала она. — Мне надо что-то делать с этой яростью. Я не хочу, чтобы эта тварь продолжала отравлять мне жизнь. Она ушла и больше никогда не причинит нам вреда».
Оказалось, что все шведские университеты и институты получили в прошлом году 1,6 миллиарда крон на так называемые поручительные исследования. Если растянуть на пять лет, то грант «Меди-Тек» составит около ста пятидесяти миллионов крон в год, что отнюдь не является сенсационной суммой. Из архивов следовало, что Каролинский институт в прошлом году получил сто пятьдесят миллионов в виде частных пожертвований.
Грант частной компании тоже не был чем-то необычным. Сорок три процента исследований финансируются за счет грантов шведских и иностранных коммерческих компаний, прочитала Анника.
Все это отнюдь не для «Квельспрессен», заключила она.
— Ты сегодня ела? — спросила позвонившая по селектору Берит, и Анника была так счастлива, что едва не подпрыгнула от радости.
Взяв кофе и бутерброды с сыром, они устроились в комнате отдыха редакции.
— С этим «Новым джихадом» что-то нечисто, — сообщила Верит, наливая молоко в пластиковую чашку. — Позавчера один надежный источник сообщил мне, что в Германии еще в пятницу арестовали троих молодых людей, но я нигде не смогла найти этому официальное подтверждение. Я поговорила с сестрой одного из этих парней, и она твердо стоит на том, что полицейские вломились в дом в четыре часа дня в пятницу и увели ее брата.
Анника помешивала кофе ложечкой.
— И что странного ты здесь находишь? — спросила она.
— Никто не готов подтвердить, что аресты уже начались, — ответила Верит. — В полиции говорят, что они ничего об этом не знают. Людям не предъявляли никаких обвинений, их не заключали под стражу ни в Берлине, ни в Стокгольме. Они просто растворились в воздухе.
— Но где-то они есть. — Анника откусила кусок бутерброда. — И что полицейские говорят о Бандхагене?
Берит наклонилась к Аннике и понизила голос.
— Да, да, — сказала она, — там произошло что-то совсем отвратительное. Отец попросту исчез, так же как и те мальчики в Берлине. Мать и дочерей освободили, но отец пропал, словно сквозь землю провалился — с тех пор, как его уволокли из квартиры.
— Ты говорила с его женой?
Берит прожевала кусок и покачала головой: