– Не надо, Саня, – спокойно сказал он. – Пришить всегда успеем. А как потом узнаешь, кто подсунул фальшивку? Если не уйдем, я его своими руками прикончу.

Шпагин закрыл глаза, тяжело вздохнул и устало протянул автомат Ержану. Зубов снял оружие с Мухамед-голя и велел ему постоянно быть рядом.

Шпагин протер глаза и заговорил с притихшими разведчиками не по-уставному:

– Похоже, мы крепко влипли, мужики… – Хотел еще что-то добавить, но махнул рукой и скомандовал: – Разбиться на тройки, занять круговую оборону. Огонь по команде. Сражаться до последнего. Рацию сюда. Пусть теперь нас вытаскивают… – И, заметив растерянные, обреченные лица солдат, ставшие вдруг такими по-детски беспомощными, весело крикнул: – Не все потеряно, братцы. Разведка, к бою! Не раскисать!

– Товарищ капитан, на тропе духи. Трое с белым флагом, – закричал наблюдавший за ущельем Вовка Губин.

– Пропустить их сюда, – распорядился Шпагин и присел на ящик с патронами, размышляя про себя: «Скорее всего, отвлекают внимание. Возможно, чтобы ударить в спину». Оглядел в бинокль окрестные хребты: «Да, ловушка. Сомнений нет».

Один из парламентеров в афганской национальной одежде, но с лицом европейца, заговорил на ломаном русском языке:

– Вы окружены. Все стороны окружены. Сопротивление – абсурд. Надо идти в плен. Гарантия – жизнь.

– Будем сражаться сами с собой, – усмехнулся Шпагин. Но парламентеры его не поняли.

– Какой будет ваш ответ? – нетерпеливо переспросил толмач и еще раз разъяснил: – Вы все будете погибать за четверть часа. Здесь полк «Джелал». Здесь батальон «Черный аист».

– Это все? – спросил Шпагин.

– Да, все.

– Ну, тогда присаживайтесь. Посидите с нами, пока не лопнет терпение у тех, кто вас послал. А там видно будет.

Попросив у ближайшего разведчика прикурить, Шпагин показал, что разговор с парламентерами окончен.

– Вы не смеете задерживать парламентеров, это противоречит международному праву, – вмешался другой, который так и продолжал держать над собой белый флаг. Поразил его чистый русский язык. Шпагин внимательно посмотрел: почему же говорил не этот, а тот, косноязычный?

– Не беспокойтесь, мы вам тоже жизнь гарантируем. Хотя я не уверен, гарантируют ли те, кто вас сюда послал.

– Через двадцать минут начнется атака.

– Ну и прекрасно. Мы вас отпустим ровно на двадцатой минуте.

Первый натиск моджахедов разведка выдержала. Полтора часа они наседали со всех сторон, усиливая атаку то с правого, то с левого отрога хребта.

Зубов, заряжая в ПК новую ленту, со страхом отметил: последняя. Но моджахеды неожиданно прекратили огонь и стали отходить. Олег еще раз послал им вдогонку короткую очередь и бросился к лежащему на дне окопа пулеметчику. Во время боя он услышал, как застонал пулеметчик, но помочь ему не было никакой возможности. Душманы были рядом, в каких-нибудь тридцати метрах, и подпустить их на бросок гранаты означало смерть для себя и всего подразделения.

«Прости, браток», – закрыл глаза пулеметчику Зубов. Из чехла над головой погибшего вынул запасной ствол пулемета и заменил свой, пышущий жаром. Теперь можно было перевести дыхание. Кепкой вытер лоб, с него посыпался песок и осколки камней.