— А бабушка?

— Насколько я знаю, она сейчас тоже где-то в провинции. Руководит культурным досугом детей Правителя одного из Шаров-Близнецов.

— Интересно, а как дедушка к этому отнесся?

— Привык. Тем более, что у них уже, по-моему, телепатическая связь выработалась, никакого телепона не надо.

— Ясно. — мрачно сказал журналист. — Ты намекаешь, что деваться тебе некуда. И чтобы я взял тебя с собой.

— Я не намекаю, а ясно говорю. Кстати, ты куда?

— Поехали, по пути расскажу.

Слава повернул ручку двери. Та открылась. В проеме двери возник наклонный красноватый экран со светящимся изображением Колеса вверху и контуром человеческой ладони внизу. Голос диспетчера из динамика над дверью произнес:

- Здравствуйте. Вы находитесь на Ямской станции Четвертого сектора.

Рисунок на экране изменился. Теперь он изображал Четвертый сектор Колеса и входящие в него планеты ближайших нескольких порядков. Голос диспетчера продолжил:

— Нажмите на точку, обозначающую нужную вам планету.

Слава дважды нажал на крайнюю слева планету. Рисунок еще больше раздробился. Теперь экран был уже полностью весь занят светящимися точками, изображающими планеты и целые системы.

Слава долго высматривал, шевеля губами, и, наконец, нажал трижды на одну из точек.

— Ясно, — загробным голосом прокомментировала его действия дочь, — Едем освещать конференцию шестиногих кролиководов, или того хуже.

- Программа на планету Рудники задана, — сообщил диспетчер.

— Папа! — в притворном ужасе возопила девочка, — Неужели тебя, наконец, сослали за умопомрачительную статью, разоблачающую козни Центрального Правительства?!!

Слава только недовольно на нее покосился. Вступать в перепалку во время настройки он побоялся — собьешься, и начинай все сначала.

- Сообщите количество путешествующих. — вновь раздался голос диспетчера из динамика.

— Двое, — сказал Слава.

- Сообщите по очереди ваши имена, вид, прапланеты, последнее место жительства, и приложите правую ладонь к отпечатку.

— Святослав Захаров. Человек. Россия. Центр.

- Зрщутшч Захарова. Человек. Россия, Секстагон. Россия.

— Счастливого пути.

Экран свернулся и исчез. Захаровы вошли в кабину, и дверь за ними со свистом закрылась.

Кабина извозчика представляла собой обычную комнату со старомодной обстановкой и даже пневмопаласом на полу.

- Никогда не понимал, как ты можешь выговорить собственное имя? — заметил Слава, снимая шляпу и пиджак и плюхаясь на диван.

— Бестактный вопрос, — мрачно ответила девочка, располагаясь в кресле. — Меня интересует другое — кто из вас придумал называть меня Люлей, пользуясь моим младенчеством и неспособностью протестовать?

— Я же тысячу раз рассказывал. Сначала мы никак тебя не звали. Потом однажды, когда ты уже слегка могла бормотать, бабушка пошла тебя укладывать спать. Через пару часов мы хватились, пошли в спальню — никого. Заглянули в твою гипнокабину — а вы там с бабушкой лежите, обнявшись, бабушка уже спит, а ты ее убаюкиваешь: "Люли-люли-люли…". Так и привыкли звать тебя Люлей.

— Но сейчас. Когда мне — двенадцать лет.

Я требую, чтобы меня при посторонних.