Но в случае моего друга все было однозначно. Настолько однозначно, что суд постановил: мальчик должен остаться в приемной семье, потому что условия у биологических родителей неприемлемы для ребенка. Это решение было уже многократно подтверждено: семья моего друга должна ежегодно являться на судебное разбирательство, потому что в Германии биологические родители могут регулярно обращаться в органы с требованием вернуть им отобранных детей. Саския Этцольд, судебный медик в университетской клинике Шарите в Берлине и соавтор написанного вместе с моим другом Михаэлем Тсокосом и стоящего прочтения памфлета «Германия истязает своих детей», утверждает, что каждый второй день от последствий жестокого обращения в Германии умирает один ребенок. Очень часто это дети, которые были возвращены органами опеки в биологические семьи. «Это просто недопустимо, что у меня на столе для вскрытия трупов оказываются дети, потому что права родителей были важнее», — заявила Этцольд в интервью журналу «Шпигель».
Хотя мой друг и его жена панически боялись, что в результате возвращения в биологическую семью их малыш понесет физический и моральный ущерб, который предсказывали многочисленные эксперты, они тогда не сбежали. Мой друг не похитил своего приемного сына. В отличие от Макса Роде он положился на справедливость судебной системы, но был близок к тому, чтобы начать паковать чемоданы.
Подобные, почти неразрешимые экзистенциальные конфликты и интересуют такого автора, как я. Экстремальные, эмоциональные, исключительные ситуации — не только для родителей, но и, разумеется, для службы опеки и судей. Но в первую очередь для приемного ребенка, чье будущее зачастую решают абсолютно чужие ему люди.
Предиктивная криминология
Разъезжая по литературным чтениям с «Лунатиком» (это моя книга, а не оскорбление сопровождавшего), я любил пошутить перед публикой, что Федеральное управление уголовной полиции наверняка внимательно следит за мной и у них в Висбадене постоянно вспыхивает красная лампочка, как только я захожу в Интернет.
Чего стоит один только список моих поисковых запросов! Если на его основе составить психологический портрет, то неизбежно придешь к выводу, что я страдаю от очень редкого психопатологического заболевания, которое, скорее всего, опасно для общества.
Лишь к этому роману в моем поисковике Гугл встречаются такие понятия:
• нокаутирующие капли
• необитаемые острова в Берлине и Бранденбурге
• утопить труп в болоте
• медикаменты после принудительной стерилизации
• психиатрическое превентивное заключение
• побег во время выхода из тюрьмы на работу
• уроки полового воспитания в начальной школе
• электронные браслеты слежения для детей
Последнее, между прочим, — это не шутка — я искал по личным причинам. Один мой знакомый пригласил нас к себе на вечеринку, в дом на озере, к сожалению, не огороженный забором. Так как трое наших детей еще не умеют плавать, мне это показалось слишком опасным (недостаток иметь отцом автора триллеров, я умею представить себе самое ужасное, что только может случиться), поэтому я уже собирался отказаться, пока случайно не увидел по телевизору фильм «Паранойя». В этом триллере подросток находится под домашним арестом, назначенным судом. И конечно, наблюдает за преступлением в доме напротив. Но что заинтересовало меня гораздо больше, так это электронный браслет на ноге, который не позволял Шайе Лабафу перелезть через забор на земельном участке. Как только он покидал определенную зону, тут же приезжала полиция. Я подумал: «Вот это мне и нужно!» Электронные браслеты, которые сработают, как только дети приблизятся к воде. И действительно, нечто подобное существует в виде часов, и я заказал сразу три штуки, но так и не испробовал, потому что вечеринка отменилась.