Когда стекла изнутри запотели от его дыхания, он вышел.

Втянул ноздрями холодный чистый воздух и ощутил запах первого снега. Чувственные впечатления оживили его.

С предвкушением подумал о видеокамере, которая стоит рядом с кроватью и скоро станет третьим игроком в их союзе. Жаль только, что эти видео он никогда и никому не сможет показать.

Он открыл заднюю дверь. Осторожно развернул ковер и достал спящую Йолу. Он долго сомневался, не лучше ли сделать это внутри, но там так мало места. А здесь под автонавесом его не увидит ни один сосед, если сегодня вообще были соседи.

Да и как бы это выглядело? Все-таки в ковре невесту в дом не заносят!

Он подхватил Йолу на руки и перенес легкую как пушинка девочку в домик. Она была такая теплая и умиротворенная, что Деннис даже не хотел выпускать ее из рук и дольше, чем нужно, стоял с ней перед кроватью.

Как отец, который несет заснувшую перед телевизором дочь в ее комнату.

— Ты такая красивая! — прошептал он ей на ухо и опустил на матрас, который только вчера накрыл пахнувшей лавандой простыней. Любимый запах Йолы.

Потом решил позволить себе кое-что для затравки, так сказать, amuse bouche.[37] Он любил, как это звучит, амюзбуш, потому что обещало кулинарно-эротическое удовольствие. А именно на такое удовольствие и настраивался Деннис, когда наклонился к Йоле, расстегнул обеими руками верхние пуговицы ее блузки и поцеловал.

— Ты такая красивая! — повторил он, от возбуждения почти теряя рассудок, и снова наклонился к ней, собираясь просунуть язык между ее губами.

— А ты практически мертвец! — услышал он голос за спиной.

Деннису показалось, что с него заживо сняли скальп.

МАКС

Существует две вещи в моей жизни, о которых я до сих пор не люблю говорить.

Первая — это то, что Йолу спас не я и не полиция, а именно программа Иешуа.

А вторая — это тот факт, что я наверняка убил бы Денниса, если бы моя дочь этому не помешала.

Я, решительный противник самосуда и смертной казни, колотил бы и колотил по разбитой физиономии извращенца, пока его мозги не брызнули в разные стороны.

Но, словно разбуженная дьявольским поцелуем, Йола открыла глаза в тот самый момент, когда подонок наклонился к ней во второй раз.

К этому моменту я уже пять минут торчал в темноте, за прикрытой дверью сортира. Активировав режим ночного видения своего новехонького телефона — в качестве доказательства, чтобы извращенца судили не только за похищение, но и как минимум за попытку изнасилования. Раздираемый противоречивыми чувствами — надеждой, что оказался в правильном месте, и страхом, что сделал неправильные выводы из моих воспоминаний.

Еще недавно, беспомощно стоя на улице перед своим домом и простирая руки к небу, я действительно не знал, что мне делать.

Все ужасы, безумные события, страдания, которые выпали нашей семье всего несколько недель назад, снова прокрутились, как кинопленка, перед моим внутренним взором. Бесконечно сопровождаемые словами Джеймса Эдвардса, которые он произнес в той высотке под снос:

«Моя программа не ошибается. Это люди делают ошибки».

Так и есть. Если бы только перепроверили результаты анализа профиля, прежде чем мое имя появилось в том списке, из которого выбирался подопытный экземпляр, то быстро бы заметили, что не я вписываюсь в этот профиль, а психопат, живущий этажом ниже.