И они послушно исчезли. Чармейн, раскрасневшись от собственного могущества, постучала по горячему крану у своих коленок.

— А ну, снова давай горячую воду, — приказала она, — и без глупостей! И ты тоже, — добавила она и дотянулась щеткой до горячего крана над раковиной. — Оба давайте горячую воду, только не слишком горячую, а не то я вам покажу! А вы давайте холодную! — распорядилась она, постучав по холодным кранам. Наконец она с громким плеском выбралась из ванны и постучала по воде на полу. — А ты убирайся! Исчезни, высохни, испарись! Вон! А то получишь!

Питер прошлепал к раковине, открыл горячий кран и сунул под него руку.

— Теплая! — сказал он. — У тебя получилось! Ох, как хорошо. Спасибо.

— Пф! — сказала Чармейн — она вся промокла, замерзла и разозлилась. — А теперь я пойду переоденусь и почитаю.

— Что, вытирать пол не поможешь? — жалобно спросил Питер.

Чармейн не понимала, почему, собственно, она обязана это делать. Но тут она заметила Потеряшку, которая пробиралась к ней по пузико в воде. Похоже, на полы щетка не подействовала.

— Ладно, — вздохнула Чармейн. — Я, между прочим, весь день работала.

— Я тоже, — с чувством отозвался Питер. — Весь день носился туда-сюда, пытался заткнуть эту дыру. Давай вытрем пол хотя бы в кухне.

Поскольку в очаге по-прежнему скакало и трещало пламя, в кухне было совсем как в парилке. Чармейн протопала по теплой воде и открыла окно. Если не считать загадочно размножившихся мешков с бельем, которые насквозь промокли, все, кроме пола, осталось сухим. В том числе и открытый чемодан на столе.

За спиной у Чармейн Питер произнес какие-то странные слова, а Потеряшка заскулила.

Чармейн резко обернулась — и обнаружила, что Питер стоит с раскинутыми руками. На них сверкали крошечные язычки пламени — от кончиков пальцев до плеч.

— Схлыньте, о воды на полу! — пропел Питер.

Язычки пламени засверкали у него в волосах и на мокрой груди тоже. Самодовольное выражение лица сменилось испуганным.

— Ой, мама, — проговорил он.

Тут пламя охватило его с головы до ног, и он заполыхал не хуже костра. Тут уж Питер побелел от паники.

— Жжется! Спасите!

Чармейн кинулась к нему, схватила за горящую руку и толкнула в воду на полу. Ни к чему хорошему это не привело. Чармейн вытаращила глаза на это невероятное зрелище — пламя тлело под водой, Питер был окружен белыми пузырями пара, потому что вода начала кипеть, — и вдвое быстрее выволокла Питера обратно в облаке пара и брызгах кипятка.

— Сними заклятье! — закричала она, отдергивая руки от горячего рукава Питера.

— Я не знаю как! — взвыл Питер.

— Что это за чары? — заорала на него Чармейн.

— Чары против потопов из «Книги Палимпсеста», — промямлил Питер, — я понятия не имею, как их снимают!

— Какой ты дурак! — бросила в сердцах Чармейн. Потом поймала Питера за охваченное пламенем плечо и встряхнула. — Чары, хватит! — завопила она. — Уй, больно! Чары, я приказываю вам немедленно сняться!

Чары послушались. Чармейн стояла, трясла обожженной рукой и смотрела, как пламя исчезает — с шипением, в облаках пара, оставив после себя мокрый запах гари. Питер был теперь весь коричневый и подпаленный. Руки и лицо у него стали ярко-розовые, а волосы — заметно короче прежнего.