Своеобразная манера исчезать в одном месте и появляться в другом, подумала Чармейн, — будто стрекоза над озером.

К Чармейн подошел король, с довольным видом вытирая руки большой крахмальной салфеткой.

— Вернемся, пожалуй, в библиотеку, милочка. Надо убрать документы до завтра.

— Да, конечно, сир, — сказала Чармейн и последовала за ним к выходу.

Но не успели они уйти, как ангелоподобный Светик улизнул от разгневанной миссис Пендрагон и подергал за рукав фрейлину.

— Сказите, позялуйста, — спросил он с обворожительной улыбкой, — нет ли у вас игрусек?

Фрейлина была в замешательстве.

— Я не играю в игрушки, милый мальчик, — сказала она.

Морган поймал ее на слове.

— Игать! — завопил он, размахивая руками. — Игать, игать, игать!

На пол перед Морганом плюхнулся чертик в коробочке, крышка откинулась, и чертик выпрыгнул с громким «бонг!». Рядом рухнул большой кукольный дом, а следом посыпался град из дряхлых плюшевых мишек. Миг спустя рядом с чайным столиком водворилась обшарпанная лошадка-качалка. Морган заверещал от восторга.

— Пожалуй, пусть моя дочь сама занимает гостей, — сказал король, подталкивая Чармейн с Потеряшкой за порог.

Он закрыл дверь, за которой возникали все новые игрушки, а малютка Светик стоял смирно и скромно, в то время как все остальные метались туда-сюда в полнейшем смятении.

— Когда чародеи приезжают в гости, это часто вносит оживление, — заметил король по пути в библиотеку, — но я не знал, что колдовские способности проявляются в столь юном возрасте. Матерям таких детей, должно быть, приходится особенно трудно.

Полчаса спустя Чармейн уже возвращалась в домик дедушки Вильяма, а Потеряшка семенила за ней с таким же смирным и скромным видом, как у малютки Светика.

— Уф! — сказала ей Чармейн. — Знаешь, Потеряшка, у меня в жизни не было столько интересных событий за три дня!

И все равно ей было немного обидно. Конечно, король правильно поручил ей счета и любовные письма, но все равно ей хотелось, чтобы они по очереди занимались книгами. Как было бы прекрасно проводить хотя бы несколько часов в день, листая древний, заплесневелый том в кожаном переплете! Ведь Чармейн рассчитывала именно на такую работу. Ну, ничего. Как только она вернется в домик дедушки Вильяма, можно будет углубиться в «Посох о двенадцати ветвях», а лучше — в «Мемуары экзорциста»: такие книги приятнее читать при дневном свете. А может быть, вообще взять что-нибудь другое?

Чармейн так замечталась о хорошей книге, что обратная дорога пролетела незаметно — только пришлось снова взять Потеряшку на руки, когда та начала пыхтеть и волочить лапы. Чармейн с Потеряшкой в охапке пинком открыла калитку дедушки Вильяма и обнаружила, что на полпути к дому ее поджидает Ролло с ехидной усмешкой во все синее личико.

— Ну, а теперь что стряслось? — спросила у него Чармейн и всерьез задумалась о том, не схватить ли Ролло за шкирку и не запустить ли им в ближайшие гортензии.

Он был маленький, так что, наверное, полетел бы очень красиво, даже если швырять его одной рукой, потому что в другой Потеряшка.

— Эти цветы, которыми ты завалила садовый стол, — ответил Ролло. — Мне что, обратно их приделать, так, что ли?