Тут и там еще сохранились приличные здания и даже небольшие магазинчики, школы, часовня, кафе, но через сотню метров всё это сменилось промышленной зоной, затем ближе к берегу – гнилыми трущобами.

– Где мы? – спросила она. Во рту у нее пересохло от волнения.

А парень словно специально возил ее кругами, чтобы она могла получше разглядеть тот мир, который был так близок и совершенно ей неведом.

Босоногие детишки, сидящие на бордюре, старики, играющие в карты и нарды в тени деревьев, уставшие бабулечки, примостившиеся на полуразбитом деревянном ящике с дарами собственного сада. Здесь не водилось счастливых улыбающихся туристов, по улицам не разъезжали дорогие автомобили, не разгуливали разодетые дамы. Время тут словно остановилось. Об этих людях никто не заботился, и они выживали как могли.

«Я любил жизнь» – это граффити среди прочих размером поменьше, попадающихся на каждом углу, особенно привлекло ее внимание. Джема чуть не свалилась с байка, но вовремя ухватилась за парня. Обернулась, чтобы лучше рассмотреть рисунок: лицо парня, не очень четкое, лишь большие зеленые глаза, прямой нос и озорная улыбка.

Он смотрел прямо на нее. Взгляд его был таким жизнерадостным, смеющимся, словно приглашал жить и радоваться жизни. Он обещал, что всё будет хорошо. Заглядывал в самую душу.

«Я любил жизнь» – как больно это звучало. И наверняка означало, что парня с веселой улыбкой уже нет. Подпись «К.» справа внизу заставила ее вздрогнуть. Теперь она узнавала стиль. Узнавала эти широкие мазки, короткие штрихи, глубокие цвета заливки и нерешительные, разные по толщине края контура. «К.» – «Кей». Это его рисунки.

Теперь она вглядывалась в каждый кусочек даже самых маленьких рисунков, даже в кривые закорючки по низу зданий, в каждом искала его почерк и находила. Все граффити – печальные или агрессивные, от многих так и веяло безысходностью. Они, как и всё в этом районе, были слегка неряшливыми, но буквально дышали жизнью.

Скоро тесные каменные джунгли сменились прибрежным простором. Зеленые зоны сменили хмурые трехэтажки. Слева и справа еще попадались небольшие домишки в два этажа на несколько семей, но ближе к берегу эти места казались пустыннее. Даже видневшаяся вдали Белая скала с этого ракурса казалась величественной и одинокой, грустно склонившейся к морю.

– Приехали!

Мотоцикл остановился, и Джема торопливо слезла с сиденья. То, что она здесь увидела, повергло ее в шок. Несколько двухэтажных жилых домов: один кирпичный, два деревянных барачного типа. Все три в линию – все три сгоревшие почти дотла. Лишь у кирпичного здания остался обугленный остов с зияющими дырами окон.

Все три дома были черными от копоти, на несколько метров вокруг все завалено обугленными балками и мусором.

– Что это? – хрипло спросила девушка.

Парень не двигался. Даже не смотрел в эту сторону. Так и сидел, вцепившись пальцами в руль байка.

– Почему ты привез меня сюда?!

Она решила подойти ближе. Ужасная картина! Стены, будто выгрызенные огнем, валяющиеся повсюду личные вещи, потрескавшаяся земля, засыпанная черным пеплом. Как в фильме ужасов, где каждый порыв ветра доносил призрачный запах дыма и жалобные голоса.