Навстречу Олегу важно выступал плотный мужичок, одетый как буржуа — в серое платье с белым отложным воротничком. На голове у него криво сидела шляпа с высокой тульей, опоясанная чёрной лентой, плечи покрывал тяжёлый плащ, на ногах были туфли с пряжками.
— Эй, любезный! — властно окликнул его Сухов. — Не подскажешь ли, кто тут может сдать комнаты двум шевалье?
Буржуа внимательно осмотрел сначала Олега, потом Ярослава, подумал и внушительно изрёк:
— А вон, спросите-ка Хромого Бертрана, — и указал на дом, что стоял напротив. — Он вроде как искал постояльцев.
Дом Хромого Бертрана поднимался в два этажа, а крышу вдобавок словно распирала изнутри мансарда. Пара окон в густом переплёте смотрела на улицу с бельэтажа, выступавшего над улицей, наискосок от крепких дубовых ворот, сплошь обитых гвоздями с квадратными шляпками — такие только тараном и возьмёшь. Ещё одно окошко, совсем малюсенькое, блестело сбоку от воротного столба. Рядом, под аркой, наличествовала дверь, к которой вела пара ступенек.
Постучав в дверь колотушкой, подвешенной на цепке, Сухов добился того, что маленькое окошко отворилось, и оттуда высунулась лохматая голова личности преклонного возраста — угрюмое лицо было изрезано глубокими морщинами, а локоны, чёрные когда-то, были щедро разбавлены сединой.
— Чего надо? — грубо спросила личность, крепко цепляясь за подоконник волосатыми руками.
— Нам нужен Хромой Бертран!
— Я это, — буркнул визави Олега. — Чего надо?
— А ты не слишком приветлив, — прохладным голосом сказал Олег.
— Будешь тут приветливым! Чего надо, спрашиваю?
— Хотим на постой встать…
Тут Бертран зарычал, порываясь закрыть окошко, а после и вправду пропал.
— Негостеприимный товарищ, — заметил Виктор.
— Не понимаю, — капризно сказал Ярик, — почему благородные доны должны терпеть выходки этого мужлана!
Тут дверь отворилась, и тот самый мужлан застыл на пороге, хмуро обводя глазами господ и слуг.
— Пусть ваша милость простит мне недостаточное почтение, — довольно мирно проговорил Бертран, — да ведь есть с чего злиться! Ещё летом лучшую комнату сдал одному гасконскому барону — и до сих пор не видал от него ни единого су!
Сухов похлопал по кошельку, висящему на поясе, и успокоил хозяина:
— За деньгами дело не станет, заплатим вперёд.
Бертран помялся и сказал:
— Вы не подумайте чего дурного, а только вот что я скажу. Господ я всяких разных перевидал, потому как в рейтарах служил и охромел после боя с берберами.[51] Давайте так, ежели на постой встать решили, так я только рад буду. Я и плату с вас поменьше возьму, одна просьба — вытолкайте вон этого вшивого барона!
Олег переглянулся с Яром. Быков кивнул.
— Не вижу причин, — надменно заявил он, — почему бы двум благородным донам не надавать пинков третьему! А скажите, любезный хозяин, клопы у вас водятся?
— Не держим.
— Ладно, где барон? — прямо спросил Сухов.
— Я проведу, я проведу, — засуетился хозяин.
Отворив ворота, он пропустил во двор будущих постояльцев и с поклоном открыл им дверь своего жилища.
Спешившись и перебросив поводья Пончику, Олег прошёл в дом, позвякивая шпорами, и сразу попал в главную комнату — это была гостиная, она же столовая. За нею шла кухня, а наверх вела лестница без перил — к этому удобству только-только начинали привыкать, так что подниматься пришлось, держась за натянутый канат.